Пустыня души, или Мое знакомство с прп. Марией Египетской

Едем в машине. Загляделась в окно, задумалась. Подходит к концу Великий пост. Совсем чуть-чуть — и Пасха. Остановишься, подумаешь — снова ничего не успела. Даже и не начала поститься. Собиралась дисциплинированно утром и вечером молиться — где там… Намеревалась ежедневно читать Евангелие — попытка провалилась… Думала внимательно следить за своими реакциями, не раздражаться — не срослось… Возможностью пожить подлинно христианской жизнью хотя бы Великим постом я не воспользовалась. Снова вереница каких-до дел, слов, мыслей, тревог, попечений… Бесконечная липучая суета…

Озвучиваю мужу концовку своих размышлений: «Через несколько дней Пасха, а я и не начала по-настоящему поститься…» Он усмехается.

— Ты чего?

— Просто пару часов назад ровно такую же фразу я услышал еще от троих наших друзей…

И вот как не заунывать, не отчаяться? У меня есть несколько соображений. Помню, как в разговоре с моим другом — насельником Валаамского монастыря — я в очередной раз начала ныть: «Изо дня в день одно и то же… На исповеди повторяю одни и те же грехи. И нет решимости бороться. Ничего не меняется…» Он подумал, а потом говорит: «Помнишь пророка Моисея? Он 40 лет водил евреев по пустыне. Вот и мы после новоначальной благодати должны хорошенько поскитаться по пустыне. По пустыне своей души. Только так приобретается подлинное смирение».

Подумать только — 40 лет! И когда я в очередной раз начинаю вешать нос, тут же вспоминаю, что сейчас мой путь пролегает по пустыне моей души. А что такое пустыня? Это монотонность, однообразие, зной, жажда, упадок сил. Но чтобы выбраться, нужно идти. Шаг за шагом, увязая в песках, под палящим солнцем, но идти. А душа жаждет Живой Воды. И потому тоскует. Это нормально.

В жизни Церкви нет ничего лишнего. Всё символично, продумано. Вот и в Великий пост мы ежедневно читаем Ветхий Завет, в том числе книгу Исход: об освобождении евреев из египетского рабства и установлении ветхозаветной Пасхи как прообраза новозаветной. Также постом вспоминаем преподобную Марию Египетскую и в день Марииного стояния прочитываем ее житие — пример невероятной твердости, решимости, веры.

Преподобная Мария Египетская 17 лет боролась с обжигающими ее душу страстями. Только представьте — 17 лет! Так и нам нужно многое перетерпеть, перестрадать, переждать, чтобы принять какой бы то ни было Божий дар с искренней благодарностью, с пониманием того, что полученное — не ответ на какие-то наши заслуги, старания, усилия, а исключительно дар, Божия милость и безграничная, неиссякаемая любовь.

С преподобной Марией Египетской я «познакомилась» довольно интересно. Я уже ходила в храм, и мы с мужем как раз собирались к нашим друзьям, Леше и Юле, на остров Валаам, где они тогда работали. И вот Юля мне пишет: «Маша, а кто твоя небесная покровительница?» — «Если честно, не знаю».

Почему-то до того момента я не задумывалась над этим вопросом. Выяснилось, что святого покровителя определяют по дате, ближайшей ко дню рождения. Такой датой для меня оказалось 14 апреля — день памяти преподобной Марии Египетской.

— Юля, я узнала! Оказывается, моя святая — Мария Египетская.

— Ого, ничего себе! Как чудесно! А то тут Амон нарисовал икону святой Марии Египетской и спрашивал, кому ее подарить. Я так понимаю, одна Мария нашла другую…

Вот так я узнала о своей небесной покровительнице, а когда мы приехали на Валаам, инок Валаамского монастыря по имени Амон подарил нам удивительную икону, которая заняла свое место в нашем домашнем иконостасе.

В последнее время я очень остро чувствую свое болезненное состояние, состояние духовной «пустыни»: равнодушие, бесчувственность, невнимательность, сердечную глухоту и слепоту. Молитва в храме не трогает. Пустота обволакивает. Сердце не отзывается. Душа молчит. Но я вновь и вновь вспоминаю, что я в пути, как когда-то Моисей, и главное — идти, а чувства — это всё пустое, неважное. Впрочем, когда ты находишься в таком плачевном состоянии, идти становится совсем нелегко. Нет вдохновения, горения. И это молчание сердца временами пугает.

Недавно на службе в Державном храме я снова поймала себя на мысли о внутреннем бесчувствии. Подошла к иконе преподобной Марии Египетской. Слегка прикоснувшись лбом к холодному стеклу, ни на что особо не рассчитывая, произнесла всего несколько слов: «Мария, пожалуйста, открой мне сердце». Слова были произнесены, скорее, по инерции, без особых надежд и ожиданий. Но каково же было мое удивление, когда вдруг на меня нахлынуло чувство благодарности! Живое, полное, подлинное! Подобные духовные переживания выразить словами невероятно сложно. Но это была настоящая молитва, сердечная, пламенная, когда вся душа устремлена к Богу. Вот и теперь, когда пишу эти строки, улыбаюсь…

Наверняка, с каждым бывало, когда простые мысли, десятки раз озвученные, внезапно становятся для тебя по-настоящему понятными, близкими. Они пронзают, раскрываясь во всей полноте. И внутри разливается радость: как же всё просто… А истина всегда в простоте.

Когда я выходила из храма после литургии, на которой по молитвам святой Марии Египетской Господь коснулся сердца, простая мысль внезапно стала такой ясной, осмысленной: нет ничего важнее твоих отношений с Богом и с другим человеком. Платки, еда, косметика — на самом деле всё это второстепенно. Это очевидно? Еще бы! Только в тот раз я действительно это поняла.

Нет ничего важнее Церкви, службы, Причастия. Нет никого важнее человека рядом с тобой. Мы копим на путешествия, новые ботинки или диван, а часто рядом страдает твой друг или знакомый, или знакомый знакомого… Мой муж захотел помочь одному человеку, достал крупную купюру из нашей заначки на отдых. Мое сердце злобно скрипнуло. Какая нелепица! Сердце, ты о чем вообще?! Господи, я не хочу такой быть! Помоги мне измениться!

Знаете, мне почему-то кажется, что такие, пусть маленькие, незначительные шаги в сторону Любви, Правды, Жизни нас воспитывают, тренируют, меняют. Пусть сегодня получается скупо, сухо, бесчувственно, но по крайней мере мы показываем наше желание быть другими, Божиими.

А еще я вот о чем думаю. Помните, у апостола Павла: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан (1 Кор. 13: 12). Так вот, мне кажется, мы очень удивимся, когда умрем. Потому что всё окажется совсем не таким, как мы себе представляли и мыслили. Но в то же время меня греет какая-то необъяснимая внутренняя уверенность, что на Страшном Суде нам вспомнят все наши слова, помыслы, все, казалось бы, незначительные поступки, когда мы стремились к Любви. Например, без особых чувств, но перекрестились; или в своей молитве помянули не знакомого нам человека, за которого кто-то попросил помолиться; или по привычке произнесли «Господи, помилуй»; или, хоть и мельком, обратились к какому-то святому. И вспомнится всё это лишь с одной целью — спасти нас, помиловать, сделать Своими сыновьями и дочерьми.

А рядом будут все-все святые: наши заступники, молитвенники. И тогда мы узнаем, что всё это время они пламенно молились за нас, хотя мы и обратились к ним, может быть, лишь однажды в своей жизни.

03.04.2025