«Мое кино»: встреча с другой реальностью (ч. 2)

Киноклуб «Мое кино» при нашем монастыре существует уже несколько лет. Сюда приходят и монашествующие, и работники монастыря, приезжают и горожане. Кто-то не пропускает ни одного показа, а кто-то пришел впервые. Что дают совместные просмотры? Может ли кино сформировать и изменить человека? И легко ли делиться с другими тем, что дорого тебе? Мы продолжаем беседу с основателем киноклуба отцом Сергием Нежбортом.

— Выбирая фильм, Вы опираетесь на то, что дорого Вам, или думаете о том, что он должен понравиться другим?

— Название киноклуба — «Мое кино». Я ставлю человека перед фактом, что буду показывать не просто кино, не какую-то киноэпоху, определенных режиссеров, — я показываю «свое» кино. Это отчасти нескромно и дерзновенно, но, по крайней мере, создает определенную ясность, что мы будем смотреть. Гнаться популистским методом за посещаемостью мне не хочется, хотелось бы просто делиться тем, что мне дорого. А насколько это кому интересно — дело добровольное.

Отец Сергий Нежборт

Есть внутренний редактор, который не дает показывать определенные фильмы. Я не могу показать очень длинный фильм, потому что наш сеанс начинается в 19:00, а после него еще обсуждение. Наш киноклуб при монастыре, на сеансы приходят монашествующие сестры, и это тоже влияет на мой выбор. Всякий раз при подготовке я задаюсь вопросом, как фильм будет воспринят, не будет ли кого-то смущать.

— А как именно Вы готовитесь к показу?

— Всякий раз мне нужно заново погрузиться в фильм. Бывает, что я меняю его буквально перед показом. Однажды я хотел показать фильм Бергмана «Причастие», думал о нем, читал, был готов к показу. Но в последний момент, когда просматривал, вдруг почувствовал, что не могу его показать, несмотря на то что темы, которые там поднимаются, лично мне важны. Я включил советский фильм «Одиноким предоставляется общежитие» — и там столько света! Я вдруг понял: «Так вот же! Вот, что нужно показать!» И в этот момент мне стало легко. Я показал его в киноклубе и убедился, что не ошибся. В этом фильме есть какой-то задор удивительной радости. Что-то, что меня согревает, и после этого мне хочется жить. И нельзя сказать, что именно в этом фильме — музыка, игра актеров — вызывает эти чувства. Но, думаю, если я это переживаю при просмотре, то и большинство людей переживает что-то подобное.

Кадр из к/ф «Одиноким предоставляется общежитие», 1983 г., реж. Самсон Самсонов

— А бывало такое, что Вы показали фильм, который Вам дорог, и увидели, что у зрителей совсем нет на него отклика?

— Конечно.

— Вам не обидно?

— Обидно. Это очень больно. И вызывает у меня вопрос, а надо ли такой экзекуцией заниматься?  Для меня эти фильмы — часть меня, и  показать их — как вывернуть себя наизнанку. Ведь ты делишься тем, что тебе особенно дорого, сокровенно.

Я очень чувствую, как фильм воспринимают зрители: вот их что-то зацепило, вот они напряглись, вот сопереживают тому, что происходит на экране, а вот, наоборот, ерзают, им тяжело. Когда какому-то делу посвящаешь время, хочется определенной отдачи.

Это не очень удачное сравнение, но от него трудно отказаться: праведный Алексий Мечёв служил в пустом храме восемь лет, и его это не смущало. Наверное, он чувствовал, что это необходимо делать. И потом в храм пришли люди. Так и здесь. Но я не очень уверен, что можно показывать кино в пустом зале в надежде, что он наполнится. У меня такой веры нет. И я понимаю, что это проблема не тех людей, кто приходит или не приходит на просмотр, — это моя проблема. Это мое малодушие, моя закомплексованность, мое самолюбие, которое задевается, но что я могу с этим сделать? Когда тебе несколько человек предъявляют претензии, надо быть очень сильным, чтобы взять и этому не поверить.

Но это переживания, которые есть у каждого человека при любом деле. Всякий раз думаешь, можешь ли нырнуть в эту прорубь. И часто, когда мы едем на показ, у меня всё внутри обрывается, я понимаю, что вообще не хочу этого ныряния. А потом смотришь, что после показа ты воскрес, и ожил, и прожил опыт победы над своими чувствами. В этом плане, когда ты ничего не делаешь, ничего не говоришь, не показываешь, тебе не больно.

Отец Сергий Нежборт

— Во время обсуждения у участников хватает смелости высказываться?

— Высказываются те, кто хочет. Если я кого-то знаю, могу спросить, что он думает о фильме. Перед началом просмотра я всегда даю краткое напутствие — пытаюсь поделиться чем-то, что, мне кажется, могло бы помочь увидеть этот фильм, разглядеть в нем то, что с первого взгляда и не видно.

Вот, допустим, человек идет в музей. Если он будет просто бродить по музею и смотреть на картины, как правило, он ничего не увидит. Но когда у человека есть установка, предположим, ему важно вдохновиться цветом, или увидеть полотна конкретного художника, или определенный период живописи, тогда всё остальное присутствует фоново, он на это не обращает внимания, а сосредоточен на том, что для него на сегодняшний день актуально. Тогда он увидит очень важные вещи. Так же и в кино. Мне кажется, краткое вступление создает определенное напряжение.

А уже после фильма я делюсь своими мыслями, впечатлениями, и тогда завязывается дискуссия. Иногда бывает, что она лаконичная, а иногда очень оживленная и даже продолжается в нашей группе в вайбере. Тогда ты видишь, насколько темы, затронутые в фильме, волнуют людей. Но так бывает не всегда, и предугадать, какой фильм вызовет какую реакцию, нельзя. В этом есть элемент тайны.

— А бывает, что у людей после просмотра противоположные мнения о фильме?

— Да. Мы же высказываемся в дружеской атмосфере, где люди не должны бояться проговорить, что они на самом деле думают. У нас нет задачи, чтобы все сказали и почувствовали одинаково. Мне даже, наоборот, нравится, когда у зрителей полярные взгляды. У человека с фильмами есть определенные созвучия, и они очень индивидуальны. Люди очень разные, с разным жизненным опытом, культурой восприятия.

Иногда бывает, что кто-то отвлекается от фильма и говорит о каких-то своих проблемах. Тогда я пытаюсь вернуть диалог к конструктиву, чтобы это не было только излиянием личных чувств. Это тоже часть моей внутренней работы, она незаметная, но на самом деле тяжелая. Я выхожу после просмотра весь мокрый.

Я чувствую определенную ответственность, ведь люди пришли, потратили свой вечер, который могли бы провести по-другому. И мне бы, конечно, хотелось, чтобы наш совместный просмотр оставил в их жизни определенный след, чтобы для них это был созидательный опыт.

Кадр из к/ф «Сто дней после детства», 1975 г., реж. Сергей Соловьев

— Что дают Вам и зрителям совместные просмотры? Ведь сейчас можно легко включить какой угодно фильм и посмотреть его в комфорте…

— У меня есть мысль, что, когда люди собираются вместе, они что-то приобретают в этой совместности. Так устроено богослужение. Люди сами по себе разрознены, а вот собираясь вместе, они являют совсем другую реальность.

В просмотрах кино, думаю, тоже необходима вот эта соборность. Часто на наших сеансах какая-то часть людей смотрит фильм не в первый раз, но тем не менее им открывается что-то новое. На дискуссии после просмотра люди неожиданно высказываются, и я благодаря этому тоже нахожу для себя новое прочтение фильма.

Кадр из к/ф «Сто дней после детства», 1975 г., реж. Сергей Соловьев

Еще действует магия большого экрана. Многие фильмы, которые мы смотрим, я смотрел в лучшем случае по телевизору, а вот на большом экране находишь для себя что-то новое.

И еще этот странный опыт встречи с чем-то далеким… Если мы смотрим старый фильм, который я смотрел давным-давно, то ты как будто перемещаешься на машине времени в прошлое. И это возможность воскресить какой-то опыт, который ты когда-то пережил, пережить его заново, может быть, по-новому.

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии из архива монастыря и интернета

«Мое кино»: встреча с другой реальностью (ч. 1) >>

04.08.2023