О постриге и монашестве (часть 2)

Какой он, путь в монастырь? Что переживают будущие инокини и монахини во время пострига? На собрании с отцом Андреем Лемешонком новопостриженные сестры поделились своим опытом.

Инокиня Елена (Ткачёва): Я очень благодарна Богу за то, что я в монастыре. Из тысячи Его подарков этот — самый дорогой. А постриг иноческий — для меня вообще чудо.

Бог позвал меня, когда я была еще ребенком, лет в 13–14, но дух был бунтарский, я искала свободы. И ушла на сторону далече.

Бог был очень щедрым ко мне: дал любимую работу, семью, призвание, спорт. Было много увлечений, всё было благополучно. Но тоска по Богу оставалась. Я пыталась Его найти в разных философиях, течениях, была преподавателем йоги. Возвращение к Отцу было непростым. Моя жизнь разрушилась в один день. Это было очень больно, трагично. Настолько невыносимо, что я умерла просто, пережила духовную смерть. Но благодаря отцам и сестрам монастыря Бог этот мой труп с помойки принес в монастырь и дал мне новую жизнь здесь.

Я проживала очень непростые ситуации, в скорби, в черной депрессии. И когда я смирилась, мне одна сестра — она ходила в наше отделение в больницу — сказала: «Если Бог у тебя забрал всё, значит, это призыв к монашеству. Потому что у монахов нет ничего». И мир тогда из черно-серого стал цветным.

Сначала я трудилась на обычных послушаниях, потом в патронажной службе. Потом на подворье уехала. Сразу батюшка меня не взял, а потом уже сказал, что мне нужно идти в монастырь. И я Богу очень благодарна за это.

Я стала себя считать православной десять лет назад.

Хочу вам прочитать отрывок из стихотворения собственного сочинения:

Как быстро пролетели десять лет.
Для жизни моей — целая эпоха.
Эпоха перемен, скорбей и бед,
Эпоха, где получен был ответ,
Что, если Я с тобой, не будет плохо.

Я помню скорбный день,
Когда меня помазывал священник чистым миром.
Как познавала я, что не одна.
Как всё прозрачней делалась стена,
Как беспощадно рушились кумиры.

Как открывалась я себе другой,
Носящей в своем сердце бездну ада.
Как узенькой, тернистою тропой,
Ты вел меня на небо, за Собой,
Как благодати не вмещались водопады.

Как церковь приняла меня в себя,
Как открывались грани у молитвы,
Как плачет сердце, от любви скорбя,
Что этот мир не ведает Тебя,
И гибнет, взятый в плен, не зная битвы...

Инокиня Валентина (Зеленко): У меня всё очень стремительно произошло.

Я всегда ощущала любовь Божию — всегда всё мне доставалось очень легко: замечательная семья, дети, хорошее положение и очень красивая жизнь. Поэтому как я оказалась в монастыре, сама не понимаю до сих пор. Оставила в одночасье всё и пришла.

Я с любовью смотрела в монастыре на монахинь и понимала, что этого чувства у меня нет — этой особенной красоты: не от предметов, не от нарядов, а именно внутренней красоты. Меня завораживала эта красота.

Когда я сказала дома, что хочу быть похожей на сестер в монастыре, мне ответили, что я сошла с ума. Моя семья меня ждет и зовет назад, поэтому мне непросто, с одной стороны, но с другой — легко, потому что мне хорошо здесь.

Когда я увидела батюшку — а меня всегда вдохновляли люди неординарные, сильные по духу, — это тоже стало стимулом, чтобы я оказалась в монастыре.

Как облачить в слова то, что проживаешь во время пострига? Это сложно описать. Это сплетение чувств. Я пыталась запомнить этот момент, запечатлеть его. Время остановилось тогда...

Инокиня Серафима (Толмачева): Был один эпизод в моей жизни… Был мне тогда 21 год. Я была еще некрещеная, неверующая, любила путешествовать, много ездила по России и оказалась в женском монастыре (какой именно это был монастырь, не помню). Когда мы зашли внутрь, я обратила внимание на длинное узкое окно, возле которого стояла пожилая монахиня и молилась. Она была такая красивая, что я запомнила ее силуэт на всю свою жизнь. И в тот момент, когда я смотрела на нее, подумала: «Как хорошо закончить свою жизнь в монастыре!» Потом прошло время, и я про всё это забыла. Правда, образ той монахини помнила.

К вере, а после к Крещению меня привела подруга. Постепенно я начала ходить в храм, на беседы к отцу Андрею. Думала, что хорошо бы быть монахиней в миру. И так вышло, что Господь дал мне возможность пожить с одной монахиней в миру. И я поняла, что это не путь к спасению, потому что нет никаких искушений, и спастись можно только в монастыре. Так Господь привел меня.

В молодости мне было интересно, что же такое монастырь. Попали мы в Мукачево, а там женский монастырь есть. С подругой пошли посмотреть, монастырь был закрыт, мы постучали. Вышла трудница, вынесла нам кружку воды, на территорию не пустили. Думаю: «Вот тебе и монастырь…» А потом я попала в Киево-Печерский монастырь, он поразил меня своей красотой, впервые увидела монахов. И всё пошло, пошло…

Вот так я пришла в монастырь. Правда, не очень хотела, борьба была, но Господь меня взял за шиворот и уже не отпустил.

Инокиня Нина (Малыхина): До пострига вот уже и болтливость была внутри! А после, наверное, что-то произошло. Я не могу сказать ни о каких впечатлениях, кроме одного — очень сильное чувство недостоинства. И оно нарастает. И мне интересно только одно переживание — я сморю на инокинь, на монахинь и думаю: вот они же прошли сколько уже. И мне интересно восприятие этой разницы — меня и тех, кто уже много прошел, много поборолся.

Внутри всё надежно, прочно, это мой путь, я не сомневаюсь в этом. Но при этом не достойна я пока, надо учиться еще, много чего сделать.

У меня самое сильное искушение в монастыре было на второй или третий день, и вот тогда было уже ни до чего. Скорее, нужно было с собой разбираться, вести брань, воевать. И я благодарна за такое бурное начало, сразу стало понятно, куда ты попал.

У нас сестры — это поддержка всегда. Я очень благодарна тому, сколько помощи окружает. Никогда не бываешь брошенным.

А постриг… Что потрясло? Впервые так близко, прямо лицо в лицо — с митрополитом. Увидела глаза этого человека. Понравилось какое-то необыкновенное выражение его лица в тот момент, с любовью всё было. Очень хорошо было в храме — совместная молитва, прямо рай. Хотелось просто побыть там еще.

Хочется только одного: бороться за себя новую, чтобы от меня всем была польза. Для этого был постриг, для этого вся моя жизнь в монастыре и есть. А иначе и нет смысла.

Потрясло еще вот что — сын. Когда я сказала ему, он очень обрадовался. И это при том, что он не очень пока в сторону храма смотрит. Приехали, были рядом. Такое серьезное отношение к этому тронуло меня.

Отец Андрей Лемешонок: Действие Бога, осознание — всё это моменты встречи с Богом, минуты, часы, которые должны перейти в Вечность. Важно, чтобы мы правильно понимали всё то, что будет еще происходить, и не запутывались человеческими компромиссами, рассуждениями, а всё отдавали в руки Божии.

Вот приходят сестры в монастырь в одном возрасте, потом в другом, потом уже старенькие, потом уже раз — могилки рядышком. И всё ради того, чтобы попасть в вечную жизнь. Поэтому минуты богообщения, будем верить, принесут нужный плод. Не теряйте эти драгоценные минуты, думайте, помните о них. И та индивидуальная программа, по которой Господь учит нас новой жизни, реализуется. В разное время, у всех по-разному. Будем надеяться на положительный результат.

Мы надеемся, что красота Божия победит, но готовы к разным моментам, которые будут. И необходимо увидеть, где есть Божие, а где есть человеческое. Поэтому и апостол Павел говорит: Могу хвалиться только своими немощами, потому что сила Божия в немощи совершается (ср.: 2 Кор. 12: 9). Только так можно понять, что своими желаниями ты не победишь грех.

Каждый год должен совершаться постриг в монастыре. Дух должен действовать. И это, мне кажется, действует на весь монастырь, не только на монашествующих черных, но и на белых сестер. Когда рождается новый человек, это действие Любви, которая доверяет Себя.

Бог не отказался от человека, Он пошел на Крест, чтобы нас спасти. Так и здесь будем надеяться на воскресение. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь».

Подготовила Ирина Кругликова

О постриге и монашестве (часть 1)>>

Смотреть видеозапись собрания>>

03.05.2023