«Всё в ладонях тишины Божьей» (часть 2)

— Александр, Вы помните, как решились креститься?

— Это сложно выразить словами. Могу сказать как факт, что я крестился в 23 года.

Для меня Крещение — до сих пор какая-то тайна. Невозможно объяснить, что произошло, и даже невозможно объяснить, что происходит до сих пор.

— Тайна встречи человека и Бога?

— Да. Казалось бы, много понимаешь, но это поверхностное понимание, а то, что происходило и происходит на глубине — это уже тайна будущего века.

— Это решение было связано с событиями Вашей жизни или Вашими внутренними переживаниями?

— Это было связано с разными событиями. Я в своей юности сделал столько неправильных шагов и оказался в таком погибельном положении, что Господу ничего не оставалось делать, кроме как сказать мне: «Довольно. Или ты идешь ко Мне, или окажешься в аду». Но я оказался настолько упорен, что решил посмотреть, что такое ад. Посмотрел. Ничего привлекательного там не оказалось.

Сейчас я понимаю, что даже некрещеный человек, тот, кого называют неверующим, всё равно во что-то верит. Он верит во что-то положительное, если не в вечную жизнь, то хотя бы в завтрашний день, в продолжение жизни. Даже вера коммунистов в построение коммунизма — это всё равно какая-то вера.

 Ад — это переживание смерти как конечной точки, ее победы, когда смертью всё заканчивается. Это совершенная потеря веры, веры в жизнь: нет ничего и ничего не будет. 

Я увидел смерть, ее действие везде и всюду как не имеющую предела безысходность — только разрушение, развоплощение. И это было невыносимо тяжелое переживание. Оно меня накрыло, как черная волна. Я просто стал захлебываться…

— А как вынырнули?

— Сердце не выдержало, и в нем родилась вера. Сейчас я понимаю, что тогда действовал Господь, Он по Своей любви не дал мне окончательно погибнуть.

Уже потом я стал осознавать, Чья это была любовь и Кто за этим стоит.

Когда человек висит над пропастью или тонет, то спасателю нет смысла говорить ему: «Знаешь, меня зовут так-то, вот мои документы, я пришел тебя спасти». Он просто протягивает руку и спасает.

— После спасения Вы пошли искать Спасителя в храме?

— Да, но до этого я совершенно по-другому начал смотреть на всё. Осознание смерти, обреченности, неизбежной погибели всего (и меня в том числе) дошло до того, что я перестал воспринимать реальность как таковую. Время как будто остановилось, я, будучи еще жив физически, перестал понимать, что мир существует; оставаясь в мире, из этого мира вышел. Это было состояние какого-то запредельного мучения души, которое словом трудно выразить.

 

Но из этого состояния мне открылось само бытие души. До этого я не чувствовал ее, а вот когда она стала так страдать и надрываться, я ее осознал в себе, зажил ею.

 Когда душа стала умирать, тогда она стала для меня реальной. 

А потом я обрел другой ум. Всё перевернулось. Если до этого я жил внешним миром, внешним сознанием, рассудком, чувствами, эмоциями, переживаниями, памятью, воображением, волей, то здесь было откровение, что внутри тебя есть вечность. И ты для вечности создан. Тогда я не мог определить это словами, но зачатки этого сознания уже были. Как сказал один поэт, для этого надо, чтобы глаза повернулись внутрь. 

Я увидел, что есть два измерения. Одно измерение — внешнее, где есть определенный ритм, а второе измерение — та внутренняя свобода, то дыхание вечности, которое у нас в сердце, в душе. И оно совершенно ничем не стеснено. Вернее, оно может быть стеснено, но может быть и независимым.

После этого я на несколько дней потерял память, связь с реальностью, никого не узнавал. А через три дня полностью пришел в себя. И тогда Господь дал мне такое утешение, которое я уже никак не могу забыть. Это был некий отблеск вечного блаженства. Ни с какой земной радостью или отдохновением после физической боли я бы не мог это сравнить.

 После переживания невыносимой душевной боли пришло переживание вечной свободы. 

Через месяц я крестился. Осознал, что спасение от Господа, что мне надо к Нему и что Он ждет меня в Церкви. 

Когда я крестился, пережил такое чувство, как будто мир погрузился в совершенную тишину. Только через какое-то время после того, как вышел из храма, я понял, что, оказывается, всё это время шумели машины, ездили троллейбусы, говорили люди, а я этого вообще не слышал. Я был до краев наполнен тишиной.

Но это было давно…

— Сейчас нет такой тишины?

— Тишина бывает, но уже не такая. Но все звуки мира, которые я слышу, — слова, крики, вопли, взрывы, — всё равно в ладонях тишины Божьей.

Господь всё объемлет, держит. Иногда через свои звуки мы к этой тишине прорываемся или она к нам доходит через нашу суету.

 

— А как можно к этой тишине приблизиться или прорваться в нашем таком громком мире?

— Путей много. Это и молитва, и труд очищения себя от случайных мыслей, слов, поступков. Это и добрые дела, которые нас приближают к тишине. И это, конечно же, прислушивание к своему сердцу. На верхних слоях нашей сердечной жизни всё бурлит и пенится, а там, где глубже, там тише.

— У Вас есть стихотворение про молчание, и в нем такие строки: «Молчанье — боль, молчанье — крест, молчанье — небеса». Это об этом?

— Здесь речь идет о молчании как о некоем подвиге души и тела, за которым стоит терпение, воздержание.

— Это как раз способ приблизиться к тишине Божественной? Наше замолкание?

— Да. Сдерживание себя.

Божья тишина всё время присутствует, она никуда не удаляется. Если бы не наши суетные звуки и призвуки, тишина всё время была бы слышна.

 Мы не слышим тишины не потому, что ее нет, а потому, что мы слишком много слышим себя. 

Вообще, мы живем, забывая о том, что в какой-то момент уйдем из этого мира; растворяемся во времени, думая, что оно бесконечно, что-то планируем. Но мы же всё равно уйдем, как ушли миллиарды миллиардов людей. Они пришли, прожили свою жизнь и всё, что с ними было на земле, легло в землю. А души их у Бога. На кладбище тоже тишина. Память смертная нас тоже приближает к этой тишине, но без памяти воскресения она невыносима.

— Вы пережили смерть на уровне души, три дня безвременья, а потом касание Бога, которое можно сравнить с воскресением…

— Да, наверное, Господь почти наглядно мне что-то показал. И я никогда не сомневался в воскресении Христа.

 

— За время жизни с Богом с 23 лет до сегодняшнего дня, а вам 49, у Вас не было сомнений в однажды выбранном пути? Что Вам туда?

— Что мне туда, где путь, где свет и жизнь, сомнений не было. Другое дело, что ходил я, шатаясь. И шатаюсь до сих пор.

Я вообще живу как пьяный. У меня постоянно какие-то спутанные мысли и чувства. А Господь меня всё время отрезвляет. Я много фантазирую, мечтаю. Мечтать грешно, но вот ты помечтал — и получилась книжка (смеется, показывая на книгу). Господь всё направляет во благо.

— В Вашей «Книге лесной премудрости» собраны премудрости зверей. Главная книга премудрости для людей — это Евангелие. Вы помните свое первое знакомство с Евангелием?

— Да. Первый раз, когда мне было 14 лет, мы оказались с мамой в Ракове. Я попросил маму зайти в местный храм. Там в киоске продавалась книжка «Новый Завет». Не знаю почему, но я попросил купить ее.

Дома я открыл книгу. Помню, что прочитал несколько фраз, смысла которых не понял, почувствовал только, что на меня дохнуло чем-то странным. И только через несколько десятков лет я понял, что это было прикосновение иного мира.

 Через это даже неосознанное прикосновение к Писанию Дух Божий коснулся меня так, как это было Ему нужно. 

Потом уже, после Крещения, я стал читать Евангелие, и меня поразила красота этой книги, красота слова евангельского (я имею в виду не построение фраз, а красоту Духа). Это было так красиво, что невозможно сравнить ни с какой красотой из того, что я когда-либо читал или видел. Я понимал, что истинная красота здесь — и в образе Христа, и в Его речениях, и в Его деяниях, в том, о чем Евангелие говорит.

Потом было переживание глубокой истинности того, о чем говорит Евангелие. Я даже по-детски порадовался за себя, что мне открылось, что это всё совершенная истина. Потому что многие люди сомневаются в этом.

Крещение — это таинство, где Дух Святой подается человеку и удостоверяет его в истинности воскресения Христова и во всем остальном, что касается вечной жизни. Когда я читал Евангелие, у меня было не просто чувство достоверности всех описываемых там событий, а несомненное знание, что это истина.

 

 

 Тема Воскресения вообще для меня тогда стала ключевой. И это была не просто пасхальная радость, это было именно переживание реальности воскресения Христа и будущего воскресения всех и вся. 

Нам никуда не деться, мы перейдем в вечность. Там уже у каждого будет своя участь, но то, что все воскреснут, несомненно.

— Мне кажется, такое глубокое понимание истинности Евангелия — это дар Бога. Ведь многие действительно в этом сомневаются…

— Да. Я потом только понял, что то, что мне открылась и была дана вера — это тоже дар Божий. Я никак до нее не додумался, я ее не заслужил, она была как дар, притом как дар, исцеляющий душу.

— Каким Вы чувствуете Бога после таких подарков?

— Бог безгранично широк и глубок, в Нем есть всё. И даже больше, чем всё, что можно помыслить. Есть и милосердие, и любовь, но есть и великая правда, и справедливость; есть и строгость. Всё это можно найти в Боге. Я замечал по себе, что в разное время Господь открывает разные Свои стороны и по-разному тебя воспитывает. 

— Александр, Вы, будучи автором книг, как считаете — это Бог пишет сюжет нашей жизни или мы сами идем и прокладываем свою дорогу?

— В моей жизни это не мой сюжет, однозначно. Меня хватает только на то, чтобы заносило влево и вправо, чтобы уйти «на страну далече». А Господь всё время выправляет, воссоздает картину, чтобы в ней действительно была какая-то последовательность. Я пробовал иногда в жизни что-то спланировать, а потом оказывалось, что это всё смешно, ничего не получалось.

— То есть в жизни важно слышать волю Божию?

— Спаситель сказал, что довольно с каждого дня заботы его. Если по-хорошему, именно так и надо жить — не переживая за завтрашний день. И если так жить, тогда нет смысла «планировать свою жизнь». Богу виднее.

Для меня сегодня важно просто прожить тот день, который начался. И он покажет, что будет в следующий день.

— Прожить как?

— Вложить в этот день то, чем он должен быть полон. Осмыслить его. А осмыслить можно только тогда, когда ты живешь его с Богом, в обращенности к Богу, в присутствии Божьем, в исполнении того, о чем говорит Господь.

 То есть нужно наполнить этот день, по минуткам, по часам, насколько это возможно. Это трудно, потому что пустота всё время просачивается внутрь, а нужно, чтобы была полнота — полнота Божья. 

Господь дает благодать, нужно, чтобы она в тебе жила и умножалась. Как только человек обращает внимание на свой внутренний мир, пытается трудиться в своей душе, то всё внешнее Господь устраивает так, как нужно — и в работе, и в семье.

 

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

«Всё в ладонях тишины Божьей» (часть 1)>>

21.04.2023