Тихий ангел Державного храма

Многие прихожане нашего монастыря помнят добродушную пожилую монахиню, сосредоточенно писавшую сорокоусты в Державном храме обители, нашу сестру — ушедшую в вечность монахиню Евгению (Румянцеву). Матушка обладала редким качеством — ничего о себе не мнила. Ее личность всегда оставалась в тени, как будто ее и нет — так она «растворялась».

В миру матушку звали София Александровна Румянцева. Родилась она 2 апреля 1951 года. Получила среднее специальное образование — электромеханик дальней связи. Работала в воинском штабе шифровальщицей. Отсюда, к слову, и особый «алгоритм» написания сорокоустов — она даже церковные записки писала по своему методу. Долгое время была сестрой милосердия, в монастырь пришла в 2002 году. Иноческий постриг приняла 25 марта 2007-го, монашеский — 3 января 2011 года.

У мать Евгении в миру осталось двое детей, Светлана и Сергий, внуки. Она молилась за них, переживала. Когда они узнали диагноз — онкология, — стали чаще приезжать, каждые выходные. Для нее это было большое утешение. Но и сестер она любила не меньше.

В прощальном слове к ушедшей сестре духовник обители о. Андрей Лемешонок отметил преданность делу, на которое Господь ее поставил: «Человек пришел в монастырь не в раннем возрасте. Но она очень много потрудилась. Мать Евгения несла послушание в этом храме. Люди приходили к ней. И она своим словом — добрым словом — помогала им. А до этого человек трудился, ездил, зарабатывая копеечки, чтобы строить храм. Она очень любила службу и всегда старалась на службе причащаться. Последние минимум пять лет — каждый день».

Все, кто соприкасался с ней, отмечают, что это была сестра с милующим и любящим сердцем. Мать Евгения всех оправдывала, старалась не осуждать и быстро прощала. Очень любила свое послушание в Державном храме, всегда ответственно к нему относилась. Пожилой человек, она никогда себя не жалела — приходила с ночной службы в 5 утра, а в 8 утра шла на дежурство. Матушка очень располагала к себе, люди к ней тянулись. Даже если писала сорокоусты, откладывала их и долго могла говорить с подошедшим человеком, вместе молиться, читать акафисты. Были и те, кто приходил к ней постоянно.

Своего духовника отца Андрея Лемешонка она любила. Для нее это был человек, которому она доверяла безоговорочно. Батюшка поделился в своем прощальном слове: «За две недели до смерти она пришла своими ногами — хотя ей было уже очень больно — на исповедь. Я бы мог подняться в келлию, но она сказала: "Хочу прийти сама". Мать Евгения всегда на исповеди говорила: "Господи, дай здравия батюшке". Когда человек лежит в пограничном состоянии (за два дня до смерти я ее исповедовал) и еле-еле шепчет: "Господи, дай здравия отцу Андрею", то после такой молитвы я болеть, наверное, уже больше не буду».

Матушка несла еще одно важное послушание — посещала отделение психоневрологического интерната. Пришла в интернат она еще сестрой милосердия, когда ходила в Петро-Павловский собор, в 1997–1998 годах.

Старшая сестра интерната Елена Батура рассказывает: «Наш домовой храм блаженной Ксении Петербургской находится в фойе, перед ним стоят скамеечки. Матушка во время службы всегда тихонько сидела за дверью, где особо ее не было видно. Но как она контролировала своих подопечных! За ней было закреплено 7-е отделение. Мы его называли "монашеским" — его посещали она и монахиня София (Демьянова), а раньше еще монахиня Августа (Король). Это было просто образцово-показательное отделение. Когда в интернате исповедь и Причастие проживающих, то всегда волнуешься, чтобы все сестры вовремя доехали: бывает, заходишь в отделение, а сестры нет. Но если 7-е, "монашеское" отделение первое стоит на Причастие, я могу даже не волноваться — знаю, что матушки всё подготовили, молитвы читают, всё слава Богу.

Матушка всегда радела о своих интернатовских подопечных — они были ей как дети. Я помню последнее Причастие в ее отделении. В последние годы нам разрешают всего 3 отделения в неделю причащать. А проживающие еще и в храм просятся. И когда я поставила ее отделение на Причастие в храме, то она в сердцах сказала: "Лена, ну что ж ты… Если бы в отделении, то больше бы причастилось…" Я говорю: "Мать Евгения, не переживайте, Бог управит". И действительно в тот раз проживающих пришло в храм много — около 30 человек. Причастились. Она была такая радостная! А потом за неделю угасла. Матушка до последнего была со своими больными».

Previous Next

Персонал интерната ее тоже любил. Медсестры, санитарки приходили к ней в монастырь, несколько человек начали даже исповедоваться и причащаться. Они ездили с нами в паломнические поездки. Это ее молитва и заслуга.

Отец Андрей Малаховский: «Такой момент помню. Лет пять назад мать Евгения сказала, что ей тяжело, нет сил ходить в интернат. И какое-то время не ходила. А потом взяла благословение у отца Андрея Лемешонка и уже до последнего посещала больных. Даже за неделю до смерти ее привезли в отделение на Причастие.

Матушка очень любила ездить в паломнические поездки. Причем собиралась как солдат — за пару часов. Вела себя очень смиренно. Из-за возраста и болезни часто не успевала за всеми, но не было никаких претензий, ропота. Говорила: "Вы простите меня, виновата, не могу быстро"».

Сестра Елена Батура вспоминает: «Ей, конечно, в поездках было сложно. Наш отец Андрей Малаховский такие плотные графики делал! В Воронеже есть скальный монастырь. Мать Евгении тяжело было, она всегда последняя. В этой поездке мой муж шел с ней, у него ноги разболелись. Он потом рассказывал: "Поднимаемся мы с матушкой на высокую гору — называется Голгофа. Идти очень сложно, но мы идем, чтобы успеть хотя бы до заката, потом ведь ничего не видно будет. И мать Евгения говорит: "Игорь, ну вот если мы умрем, то умрем на Голгофе!" Они, конечно, дошли — и радость была большая».

Хочется привести слова мать Евгении, сказанные на монашеском собрании: «Что мне сказать о себе… Ни одного дня не пожалела, что я здесь, в монастыре. Что меня Бог привел именно в этот монастырь, а не в другой. Послушание — всегда любимое, батюшка — всегда любимый, а матушка у нас самая лучшая, и самые лучшие сестры, и сокелейница у меня самая лучшая. За их молитвы — батюшки, матушки, сестер — я надеюсь, что Бог меня помилует. Прошу прощения у всех вас за всё…»

По воспоминаниям ее сокелейницы, м. Евгения очень тихо жила, стараясь не мешать ближнему. Она ходила на утренние службы, на полунощницы — но делала это так, чтобы не помешать сестре рядом, по любви. Когда живешь вместе, нужно, чтобы кто-то смирялся. Она и была таким звеном смирения и терпения. Так матушка уходила и в вечность — тихо, ровно, спокойно, в ясном сознании и понимании происходящего.

Монахиня Таисия (Яковлева), которая жила с почившей монахиней Евгенией, была рядом с ней и в последние, самые важные дни: «Путь в вечность начался для м. Евгении с вечера 20 ноября. Она очень любила Архангела Михаила, молилась ему, и именно с всенощного бдения на Архангела Михаила начала угасать. Путь этот длился ровно девять дней. Вечером в воскресенье пришел духовник, мать Евгения исповедовалась и попросила благословения умереть. После этого она на глазах стала угасать — состояние ухудшилось. Сестры приходили к ней помолиться, попрощаться. Матушка игумения, разговаривая с ней, сказала: "Мать Евгения, какая на улице красота — первый снег выпал". Мать Евгения ответила: "А меня уже это не волнует…"»

Так получилось, что когда во вторник м. Евгения отошла, батюшка был в монастыре и первый к ней подошел, поцеловал, закрыл глаза… Конечно, для ее бессмертной души это было большое утешение.

На отпевании духовник сказал: «Мы просим святых молитв монахини Евгении, потому что нам еще нужно побороться, чтобы так уйти с миром, не оставив в себе ни обид, ни волнений, ни сомнений, — это действительно награда, которую она получила за святое послушание. Ну а нам с вами придется еще поработать».

Вечная память монахине Евгении.

Подготовила инокиня Ольга (Великая)

07.01.2023