Как родовая икона спасла семью (часть 1)

Лариса Петровна открывает дверь в реставрационную мастерскую, быстро снимает верхнюю одежду. Она волнуется, ищет глазами свою икону.

— Вот, смотрите, ваша иконочка, — подсказывают ей в мастерской.

На одном из столов лежит образ в киоте. Это — литография на деревянной основе. Сюжет — Сошествие Святого Духа: Божья Матерь в центре и апостолы вокруг Нее.

Лариса Петровна подходит к иконе, крестится, берет в руки, прикладывается. На глазах у нее — слезы.

— Какая красота! Это же чудо! — она не может насмотреться на икону и после недолгого молчания восклицает, обращаясь к реставраторам: — У вас золотые руки! Спасибо всей вашей команде! Я вам очень благодарна! Эта икона — семейная реликвия, ей больше 200 лет. Она досталась мне от матери, а ей еще от бабушки.

Мы садимся за стол, где лежит икона, и Лариса Петровна рассказывает, как эта святыня сохранила всю их семью.

интервью

Семейная реликвия

— В нашей семье было пятеро детей. Родительский дом был большой, жили хорошо. Несмотря на атеистические времена, у родителей была традиция: когда рождался ребенок, ему покупали иконку. Если рождался мальчик — икону Христа, если девочка — Божией Матери. Когда дети вырастали и уходили из родительского дома, они забирали свою икону с собой. Вот моей иконе уже 67 лет.

Наш дом был разделен на две половины. В одной, «передней», висели иконы Иисуса Христа, Матери Божией, а во второй, как ее называла мама, «задней», висела вот эта родовая икона, украшенная рушниками. Мама нам не рассказывала про нее, но для нас все эти образы были святыней.

В последний год своей жизни мама сказала мне, что эту икону нужно обязательно сохранить, потому что это наша наследственная икона, досталась ей от бабушки. В дом к своему мужу мама пришла с ней.

Я в семье самая младшая, поэтому мама хотела, чтобы икону забрала именно я и со временем передала своему сыну, а затем внукам.

Тогда я и узнала ее историю.

с иконой в руках

Война

— Началась война. Папу сразу же призвали на фронт. Мама осталась одна с двумя детьми — Леней, 1938 года рождения, и Марийкой — 40-го года. И с ними старенькая свекровь.

Деревню Шерстин, где жили родители, в 41 км от Гомеля, очень быстро оккупировали. Мама рассказывала, что под немецкой оккупацией они жили около года. В нашем доме находились немцы, и маме с детьми выделили уголок. Немцы их не трогали, жили спокойно, только заставляли работать. Свекровь оставалась с детьми, а мама копала окопы, сажала огород, собирала урожай.

Как-то мама со свекровью растапливали печь и обсуждали, что немцы что-то задумали, суетятся и, наверное, скоро их убьют. Один из немцев, который жил в их доме, очень хорошо владел русским языком и понимал все разговоры. Он подошел к маме, похлопал ее по плечу и четко сказал: «Сашенька (а мама — Александра Андреевна), не бойтесь нас. Мы ничего плохого не сделаем. А вот через неделю будут идти карательные отряды, тогда и вас с насиженных мест поднимут, и всю деревню сожгут».

Всё оказалось так, как сказал тот немец. Через неделю приехали немцы на мотоциклах, всех жителей деревни выгнали на улицу и построили рядами.

Мама зашла в дом. Стала думать, что взять из вещей, ведь двое маленьких детей на руках. Положила в торбочку хлеб, какие-то продукты, схватила кожух, чтобы было на чем сидеть и чем укрыть детей.

Затем мама подошла к иконе, перекрестилась, помолилась. Взять ее с собой было невозможно — просто некуда. У нас возле дома был большой хороший сад. Мама взяла икону и повесила ее за веревочку на ветку яблони. Перекрестилась и подумала, что будет так, как даст Бог.

Так они и пошли в колонне: мать, двое детей и старенькая свекровь.

Возвращение

— Мама не знает, докуда они дошли, но шли очень долго. Их спасал кожух, спали на нем. А когда начинались обстрелы, прятались в низинки, в болотца, кустики.

Затем наши войска их отбили, и все вернулись домой. С того момента, как всех жителей выгнали из деревень и когда они вернулись обратно, прошел год.

Когда пришли на свои родные земли, увидели одни угольки и пепел. Карательные отряды уничтожили всё: деревню Шерстин, соседние деревни Новоселки, Радугу. Из всей деревни не осталось ни одного домика.

До войны в нашей деревне была церковь. Очень красивая, деревянная. Она стояла на высоком месте, и ее купола были видны издалека. И вот что интересно: немцы сожгли все дома, но не тронули церковь и церковные принадлежности.

разрушенный дом

Когда мама дошла до своей улицы, не могла найти свой дом — кругом были одни головешки и обгоревшие деревья. Страшное зрелище. И тогда она увидела на яблоне икону — так и узнала наш дом. В яблоню попал снаряд, одна половина дерева лежала на земле, а та, где висела икона, осталась целой.

От дома осталась только печь. Она хоть и была обгоревшей, но не развалилась, работала. На нашей улице уцелела только она одна, и долгое время те, кто вернулись домой, готовили еду в нашей печи. Чугунков ни у кого не осталось, для готовки использовали гильзы от снарядов.

Мама выкопала яму, постелила в нее солому, кожух, а из снопов связала крышу. Строиться было не с чего, да и некому. Икону мама обтерла от сажи и тоже принесла в землянку.

Так и застал их отец, когда вернулся с войны.

пахота

Отец

— Мой отец был добрым, часто помогал соседке, овец пас, коров — своих и ее.

Когда отец уходил на войну, его вышли провожать в слезах. А соседка вышла провожать на войну своих троих сыновей. Она позвала отца и попросила стать его рядом со своими сыновьями. Отец стал, и она прочитала им какую-то молитву. После этого сказала отцу: «Вот тебе, Петенька, такое задание: ты вернешься с войны, а когда я умру, ты меня похоронишь».

После этих слов отец и сыновья соседки ушли на фронт.

В 41-м году пришло извещение, что отец пропал без вести. И больше от него не было известий. Но всю войну свекровь говорила: «Он жив, он вернется, я его дождусь». Ее материнское сердце надеялось.

В начале 1946 года в сельсовет пришло письмо из Германии с просьбой дать ответ, жив ли кто-то из нашей семьи. Письмо принесли матери, все обрадовались. С отцом началась переписка. Он писал: «Жив, здоров, береги детей. Я вернусь».

Оказалось, что отец попал в окружение, потом в плен. Их везли в Германию, и когда они были на территории Польши, он и еще один солдат выпрыгнули из окна поезда. По ним стреляли, но они скрылись.

Через какое-то время они набрели на зажиточных хозяев, которые их приютили и скрывали от немцев, пока не пришли польские партизаны. Тогда отец к ним присоединился. А когда наша армия освобождала Польшу, присоединился к действующей армии.

Моя мама не помнит, что за молитву прочла тогда их соседка, но верит, что отец выжил благодаря этой молитве и их родовой иконе… Отец был ранен, попадал под танки, на какое-то время оглох, всю жизнь проносил в себе осколки в спине, ногах… На фронте в него стреляли, но пуля попала в орден Красного Знамени. Этот орден, с отбитой сердцевиной, хранится у меня.

После Победы отца почти на год оставили в Германии. Он был командиром батареи. Вернулся зимой 46-го года в звании капитана. Три ордена на груди…

Сердце матери не обмануло, она дождалась сына, а летом 1946 года умерла на его руках.

Сбылись и слова соседки: все трое ее сыновей вернулись с войны невредимыми. Когда она умирала, отца позвали к ней. Он досмотрел ее и после смерти похоронил. Как и обещал.

солдаты вставляют окна в хату