«Взойди в свою меру и понеси ее достойно»

Девятый год несет послушание в нашем монастыре иерей Сергий Фалей. До этого батюшка три с половиной года служил священником в Свято-Елиссеевском Лавришевском мужском монастыре. Там в свое время произошла его диаконская хиротония, а затем рукоположение в сан священника. Мы поговорили с о. Сергием о том, чем он живет сегодня.

— До хиротонии я почти год ездил в Лавришевский монастырь в качестве певчего, — рассказывает отец Сергий. — Благодаря этому по воле Божией познакомился со своей будущей супругой: матушка моя была тогда регентом в хоре. В 2008 году мы поженились. Сейчас мы с ней вдвоем. Пока у нас нет кровных детей и вся наша жизнь — это разноплановые послушания при монастыре. Значит, такой уклад жизни нам обоим нужен и полезен сегодня. Очень важно признавать любую волю Божию. Во всем, что происходит с тобой, важна вера. Понимание, что Господь подает всё необходимое, управляет твоей жизнью. Если ты веруешь, то успокаиваешься, если нет — будут тревоги постоянные. Это не поможет слышать голос души.

— К семье священника всегда много внимания: прихожане ищут в ней идеал семьи, ориентируются на уклад жизни. Вы чувствуете это внимание к себе?

— Могу точно сказать: многое, что проживает семья священника, дается в назидание другим людям. Вот, к примеру, некоторые бездетные пары усыновляют детей. Хороший пример, безусловно. Но в нашей семье не так. Значит ли, что это плохо? Значит ли, что мы показываем не самый достойный пример? Я не буду скрывать, что есть и страх перед таким шагом — усыновления. Но это не главное, что сыграло ключевую роль в нашем случае. Я посмотрел на состояние здоровья своей супруги, оно не очень крепкое. А здоровье родителей и воспитание детей — неразделимы. Это огромный, ответственный труд. Если у тебя недостаток сил, как у моей матушки, так нужно ли брать на себя еще и такую инициативу? Мы живем очень насыщенной церковной жизнью, в миру ведем небольшое хозяйство на своей земле. У нас есть небольшой участок, живем за городом, там работы всегда хватает. Сегодня наш уклад жизни такой. Важно не свое «Я» ставить впереди, а смотреть вокруг: будет ли исполнение твоего желания по силам тебе самому и тому, кто понесет ответственность за него вместе с тобой. Это очень важно в любой семье. 

— Решение уехать из города Вы с матушкой приняли обоюдно?

— Да, к счастью. На природе мы черпаем вдохновение ко всему, силу, надеюсь, что максимально поддерживаем и здоровье. Мы следовали своему сердечному желанию, и Господь нам помог (улыбается). После долгих поисков, наконец, нашли вариант, который был нам доступен по средствам, а в итоге оказался еще и по сердцу.

— Отец Сергий, а как понять, что твое, а что нет? Вот даже в вашем, довольно житейском, вопросе с поиском дома?

— В нашем случае всё получилось через сердечное ощущение. Оттуда идет звук, понимаете, и молитва тоже. Спокойно сердце при принятии решения или нет? А общий знаменатель в супружестве — это семейный совет. Возможно, и компромисс иногда. 

 Священник должен иметь холодный ум и открытое сердце. 

— Ваш внутренний человек сегодня и десять лет назад сильно отличаются?

— Дерзну сказать, что, может, во мне стало больше внутреннего предстояния перед Богом. От этого и тяжелее иногда становится, и страшнее. Дух покаяния когда посещает, это совсем другая жизнь. Молитва стала глубже. Священник всё же должен иметь холодный ум и открытое сердце. В любых обстоятельствах добросовестно совершать свое правило. Ведь даже капля твоей молитвы может дать силу человеку. Это нужно помнить. 

— Есть такое очень сильное слово — служение. Что для Вас это? 

— Да, очень глубокое слово. Это — космос. Высота. Когда ты совершаешь служение, то уже не смотришь на часы, чтобы побыстрее да покороче как-нибудь, не заглядываешь в кошелек. Да, это всё важно, но не главное. Главное — это погружение в человека, в его проблему. 

— Случалось, что Вы не знали, что сказать человеку, чем помочь, как подсказать следующий шаг?

— Я могу даже назвать причину, почему были такие ситуации, когда я не мог ничего сказать человеку, не мог посоветовать. Я отследил эту причину: я не погружался в состояние человека, а думал над тем, что ему сказать. Понимаете? Я в себя погружался по гордыне своей. И стоял пустой. Как чурбан. После, когда пришло осознание этого, я стал вникать, погружаться в ситуацию, и Господь отвечал мне в сердце нужными словами. Они сами приходили. Ты не думаешь о них. 

Бывают случаи, когда человек исповедуется, всё делает осознанно, осмысленно, приносит Богу чувство покаяния. Здесь всё понятно, открыто, и возникает только одно желание при этом — вместе с этим человеком помолиться. Никаких других слов.

А случается, что нужно дать Божиему действию место. Это очень тонкий момент, и здесь у меня, честно скажу, пока мало опыта. Не исключаю, что, наверное, иногда я похищаю, может быть, какое-то Божие действие и начинаю говорить человеку, что да как лучше было бы сделать. А следовало бы просто помолчать с ним…

— Вам случалось плакать с прихожанами? 

— Внутренне. «Благодать врачующего касается и исповедника, и тебя тоже». Господь словно образует одно целое. Иногда в грехах человека видишь и свои собственные.

Исповедь у каждого разная. Один пришел, глубоко осознал, покаялся. Другой человек придет, исповедуется, и дальше ему нужно сделать шаг к духовной жизни. Он задает вопросы, не знает, в каком направлении двигаться. И вот тут наступает огромная моя ответственность…

— Всегда ли с прихожанами «пастырь должен быть добрым»? 

— Здесь можно порассуждать. Давайте вспомним, как нас воспитывали. Например, мне и ремнем перепадало. Лично для меня это было полезным. В моменте это было обидно, конечно, но после повторять нехорошие поступки уже не хотелось. Это ни в коем случае не пропаганда телесных наказаний с моей стороны. Но не все могут владеть словом так, чтобы оно было услышано. А многие не понимают слов... «Наказание» я заменил бы на слово «урок», который важно пройти. И вот тут важно, как поступить учитель. Всё индивидуально. 

— Так всё же лично Вы добрый или строгий пастырь? 

— Что касается доброты и строгости, то моя строгость сегодня в большинстве случаев касается постоянных прихожан. Людей, которых я давно знаю, могу и пожурить. Но чаще я всё же в хорошем смысле снисходителен к людям, к их слабостям. И время сейчас такое стремительное, выдерживать всё, что сегодня происходит, не каждому под силу. Я здесь, на этом месте, чтобы помочь, а не осудить.

— Церковь сегодня строже стала, на Ваш взгляд? 

— Насчет Церкви я не скажу, а вот в нашем монастыре мне нравится то, что абсолютно каждому здесь уделяют внимание. Много бесед проходит. Даже в ковидное время беседы проводились. За это, конечно, по отношению к нам и много негатива было, но мы смотрим: а что Богу угодно? Такие дела были угодны, сердце давало положительный ответ на этот вопрос. И потом Бог за такие дела много покрывает. 

 Чем больше погружаешься в Православие, тем больше понимаешь, какая там глубина. А я только лишь подошел к берегу... 

Я счастливый человек — у меня сегодня есть возможность прикоснуться к монашеской молитве, к этой атмосфере. Видимо, свою меру мне Господь дал, ровно столько, сколько я смогу понести. И одновременно — семейную жизнь. Ведь семья — это тоже своеобразный монастырь в миниатюре, духовная школа. 

— Вы так тепло говорите о Православии, о том, что счастливы быть внутри этой огромной семьи — Церкви. Я не могу в связи с этим не задать вопрос, была ли у Вас мысль полностью посвятить себя служению — уйти в монастырь? 

— В начале своего пути к Богу, когда я сделал еще не так много шагов, но уже читал серьезную литературу, например сочинения святителя Игнатия Брянчанинова, произведения других святых отцов о монашестве, у меня сложились такие незрелые представления о монашеской жизни, далекие от реальности. Но я тогда так загорелся этим и уже решил, что ну всё, наверное, мне туда (улыбается). Маму свою терроризировал, прямо выбивал у нее благословление на этот путь (отец тогда был уже в Вечности). Мама не хотела меня благословлять, но я ее практически заставил. Хотя на самом деле, конечно, благословления мне не давалось. Уже позже я стал видеть всё намного глубже, стал взрослеть, бороться со своим эгоизмом и начал видеть, как я далек от того, о чем мечтал. Сколько мне еще идти… И вот что интересно! Как всё мудро устроил Господь: он мне дал возможность прикоснуться к монашеству. Ведь первое мое служение — это Свято-Елисеевский мужской монастырь, а второе — Свято-Елисаветинский. То есть получается, что я всё время в монастыре.

— То есть мечты сбываются?

— Если Богу угодно, то обязательно. Ведь я, мечтая тогда, не мог четко представить, чего хочу на самом деле. Вот степень смирения, которую я могу понести, и дал мне Господь. Но сказать, что я всегда выдерживаю, я не могу. К себе вопросов у меня еще очень и очень много. Я себе всё больше не нравлюсь.

— А что неприятно больше всего? 

— Эгоизм. Служение — это космос, высота. А я топчусь еще. У священника очень много искушений. Очень. Такой труд нужно еще поднять. Взойди в свою меру и понеси ее достойно. О себе могу сказать, что я еще в эту меру не вошел. Господь дает лекарство, да, но трудиться еще много нужно.

Беседовала Ирина Кругликова

08.08.2022