Духовная битва

Ко дню обретения образа Божией Матери «Казанская» — 21 июля

Бывают события, значимость которых в жизни очевидна во время, когда они происходят. События эти остаются в памяти надолго, как дань прошлому. Но часто происходит, что в обстоятельствах сегодня нужен именно тот, «тогдашний», опыт. И становятся такие повторы жизненным рефреном. Виделись они личной ситуацией, а оказалось, не только себя ради было прожитое, но и кому-то может быть в помощь. Об одном таком случае рассказ.

Когда мы ступили на «неведомую нам землю» психиатрической больницы, открыли для себя неведомый нам опыт больничных отделений, тогда центр силы, духовной силы, центр тяжести (борьбы внутренней) и самопреодоления переместился в Новинки с других жизненных рубежей. С тех пор и до сих на памяти напутствие о. Андрея: «Вы не одни идете в отделение, а с Богом и святыми». И это было, конечно, правдой. На личном энтузиазме можно добраться разок-другой до такого трудного места, как психиатрическая больница. Можно неким волевым усилием и состраданием какое-то количество раз переступить порог отделения и сильно пытаться уверенным словом проникнуть в души слушающих... Какое-то время крылья альтруизма доносили бы до многострадальных больничных территорий... Но изнутри очень быстро становится заметным, что внешних причин для оптимизма почти нет, а поводов для переживаний безмерно много; и человеческий ресурс исчерпал бы себя в очень малые сроки. Поэтому только с человеческим туда не пойдешь. Не хватит его, чтобы устоять вблизи чьей-то боли и беды, особенно в масштабах огромной психиатрической больницы. И потому, конечно, нехватку себя можно почувствовать быстро. Свернуть глыбу человеческих трудностей и камень душевных тягот сдвинуть самостоятельно невозможно. И очень хочется скорой помощи Христовой, о которой никогда не знаешь, какой она будет и когда.

Однажды я шла в отделение настраивать людей на предстоящую исповедь. Июльским вечером, в канун празднования иконы Божией Матери Казанской. Никогда невозможно привыкнуть к напряжению и волнению, всегда сопровождающим к больничному порогу. Люди в разном состоянии, душевном и физическом, часто обиженные на свою жизнь, видящие себя пострадавшими без вины. А тут… о покаянии. Да и разговоры подобные в их жизни обычно еще не случались.

В тот вечер тема исповеди вызвала необычайную агрессию и озлобленность. Некоторые не скупились на угрозы, возбудив большинство в отделении. Эмоциональный фон (как говорят) стал весьма накаленным. Со мной были несколько человек (в их числе приснопоминаемый р. Б. Святослав), которые пытались угомонить агрессивных. Помнится, я стояла у стены, кто-то размахивал кулаком, рядом — мои «защитники», и отступать было некуда. Но внутри себя (неслышно) я не находила ни досады, ни раздражения, ни страха, только жалость... Сразу вспомнилась наша Святая Небожительница, преподобномученица Елисавета, которая от сердца жалела обманутых собственной злобой и даже ненавистников своих.

Было горько, что на этот раз не получилось ни мне сказать, ни им услышать о предстоящем завтра... Пожар злобы вспыхнул, как только увидели человека в облачении.

На следующий день страх-таки настиг меня. Мне виделось, что в такой обстановке исповедь невозможна — не дай Бог что-то из этого гейзера злобы выплеснется на священника; да и самой от вчерашнего сильно теснило в душе. На работе сосредоточиться не смогла, вечером — отделение.

Памятуя слова духовника о том, что идем не одни, а с Богом и святыми, вопила душевно: «Где, Господи, Ты?! И святые Твои? Где?!» Молитвенно обращалась к Матери Божией, чтобы образом Своим Казанским защитила. Мысленно расставляла вокруг себя круговую оборону из тех святых, кого знала: Матерь Божия впереди, справа-слева — святой Георгий Победоносец, Ангел-Хранитель, святые Царственные Мученики, святой Иоанн Воин, даже святой младенец Гавриил Белостокский. Ни о чем думать было невозможно, только молитвы и акафисты.

На подходе к отделению напряжение стало зашкаливать: в жаркий июльский день зубы стучали, как в мороз. Оказывается, это не метафора: зубы и вправду стучат не только от холода. Я еще раз молитвенно расставила вокруг себя Святой Десант и просила быть рядом...

В отделение шла заранее, чтобы для священника не было «сюрпризов». К моему немалому удивлению, исповедь уже шла, и было довольно (!) желающих. Исповедовал не батюшка, с которым договорились, а его друг, священник, приехавший к нам погостить. Он и вызвался потрудиться в отделении. И первым (на исповедь) пошел один из вчерашних угрожателей, т.к. батюшка оказался его односельчанином, которого он знал и уважал. После просил прощения за вчера и сказал, что к другому бы не пошел, а этого помнит и доверяет. (Надо же было этому священнику остановиться в Минске на побывку!)

Еще одного зложелателя срочно перевели в закрытое отделение по выявленным симптомам. Остальным было неловко за себя, кто-то просил прощения: «Не ведали, что творили, говорили... наваждение какое-то».

В отделении водворилась благословенная тишина. Это не была тишина пустоты, нет, жизнь продолжалась: люди ходили, разговаривали, чем-то были заняты. Это была победная тишина. После бури, битвы, после сражений. Матерь Божия данной Ей властью утвердила штиль в день образа Своего Казанского. Священнодействием исповеди штиль водворился в душах людей, еще недавно бывших во власти разрушительных эмоций, слов, намерений... И теперь, в этой живой тишине, были другие слова, эмоции, намерения другие.

Мы сидели на диване с единомышленниками и говорили о том, какое счастье, что есть Бог, и как страшно, если бы всё было во власти человеческих страстей. В какой-то момент разговора в отделение с улицы вернулся человек и мимоходом спросил: «А что, Вы одна? А где люди, что с Вами шли?» Я удивилась, т.к. на диване нас было несколько человек за мирной беседой. Говорю: «Сейчас-то я, вроде, не одна, а в отделение одна шла». Он дальше: «Да нет же, с Вами люди шли в отделение: женщина, мужчина, военный, мальчик какой-то... Где они?» Отвечаю: «Одна я шла сюда, может, спутали с кем?» Говорит: «Да Вы, Вы это были... и с Вами шли...» И побежал.

Я не придала значения сказанному. А уже дома, к ночи, вдруг вспомнила, и меня пронзило. Так это же Небесный Спецназ, который я просила сопровождать меня на исповедь: Матерь Божия, святые... Этот человек так просто увидел и просто спросил: «А где люди?»

В тот день, думается, в победный список бесконечных чудес от Казанского образа Матери Божией добавилось и это откровение, что с нами Бог, Матерь Его и святые. И вспоминая это теперь (не без трепета) всякий раз, когда приходится превозмогать страх и малодушие, я снова как будто слышу: «А где же Люди, что с Вами шли?» А люди — это незримая (а кому-то зримая) наша Небесная Рать Христова и Матерь Божия впереди.

Такая вот Она у нас, Заступница Усердная рода христианского.

21.07.2022