В ожидании милостыни

Как-то у входа в храм Предтечи и Крестителя Господня Иоанна ко мне подошла послушница лет тридцати, вся с головы до ног — в черном. На шее у нее висела кружка для пожертвований на строительные работы и восстановление одного из возводимых в глухой провинции монастырей. Она спросила, не могла бы я проводить ее к настоятелю, чтобы ей взять у него благословение на сбор подаяния во дворе храма. Настоятель разрешил.

С тех пор послушница, казалось, не покидала своего поста. Отлучалась, бывало, на недельку, не больше. Сбор милостыни она прекращала только за богослужениями ради исповеди и Причастия. Всё остальное время она сидела на деревянном складном табурете, перебирая четки и держа на коленях свою кружку, куда прихожане нет-нет да и опускали денежку. О ней говорили, будто слаба здоровьем и потому не может жить и работать в монастыре, и вот по этой причине игуменья благословила ее просить для обители милостыню в богатой столице. Я спрашивала у нее о том, где она живет в Москве и чем питается, но всегда получала один и тот же ответ: «Слава милосердию Божию! Добрые люди и питают, и жить пускают. Не о чем беспокоиться». Потом наш настоятель умер. На его место пришел священник, который благословил послушницу собирать милостыню за воротами храма. И она облюбовала себе недалеко новое место — возле автобусной остановки.

Моя жизнь изменилась к тому времени, и я редко стала бывать в Предтеченском храме. Но всякий раз, когда я приходила, мое сердце сжималось от жалости, наблюдая то, как наша милая послушница неизменно, в любую погоду, стоит на своем благословенном посту сбора пожертвований. В жару она во всем черненьком терпела полуденный зной, в морозы сидела в валенках и в больших рукавицах, в густом снегу, закутавшись в теплую шаль поверх тулупа; сидела и под дождем — в целлофановом плаще. Казалось, ничто не могло помешать ей в ее ответственной работе: она сидела на своем месте как вкопанная и молилась в ожидании милостыни. А время шло…

С тех пор, как я познакомилась с ней, прошло двенадцать лет. Каково же было мое изумление, когда этим летом, в день престольного праздника храма, я увидела знакомую послушницу уже не в черном платье и не в черненьком платке, а во всем светлом: в белом шелковом шарфе, в бежевой кружевной кофте, в серой хлопковой юбке. Но если бы только это! На руках она держала младенчика. Он покоился у нее на груди, как когда-то — кружка для пожертвований. Мать стояла всю службу у амвона и с жадностью, не отрываясь, смотрела в Царские врата, с неотступным вниманием к каждому слову службы, с тем же чувством ответственности за порученное дело, за свое новое послушание — воспитание новорожденного младенца.

Я подошла и встала рядом с ними. «Мы сегодня впервые причащаемся!» — сказала она мне, показывая малыша. Малютка открыл глазки и улыбнулся.

10.06.2022