Как мы сделали семейный музей в деревне (ч. 1)

Я родилась в маленьком городке и в деревне неподалеку у бабушки с дедушкой прожила самое счастливое детство. Потом были учеба в Минске, пять лет работы в столице. А в один год произошло всё, чего я никак раньше не планировала: я уволилась с хорошей работы, первый раз пришла в храм и буквально через два месяца приехала в деревню моего детства, просто чтобы выдохнуть и подумать о дальнейшей жизни, а уехать обратно уже не смогла… Когда я нашла в деревне молитвословы, иконы, фотографии, старинные вещи моих предков, у меня было чувство, что они меня зачем-то сюда позвали. И очень долго молились за меня.

А через четыре года мы с мамой открыли в деревне семейный музей «Мой родны кут».

Эту запись в блоге я сделала 25 июля 2017 года, когда только приехала в деревню, где жили мои бабушка и дедушка, после десятилетней жизни в Минске.

Ровно через четыре года, 25 июля 2021 года, мы накроем во дворе стол, позовем гармониста, скажем соседкам надеть нарядные блузки и идти к нам. Мы расскажем им, что в столетнем доме моих прабабушки и прадедушки открыли музей «Мой родны кут».

Сейчас, когда мы сидим с посетителями музея «на аслонку», пьем чай из самовара и говорим, я оглядываюсь назад и не понимаю, как мы смогли это осуществить. Еще за полгода до создания музея мама купила красивый блокнот ручной работы, подарила мне его и сказала, что он будет нашей книгой отзывов. Ничего еще не было, мы сами не верили, что музей будет. Помню, что я так маме и сказала: «Ну мам, кто его будет делать? У нас с тобой нет ни денег, ни времени, ни сил». А мама говорила, что всё получится.

Дом прабабушки и прадедушки уже не жилой, он стоит рядом с домом дедушки и бабушки, где сейчас живу я. Он давно стал хозпостройкой, был завален хламом, в полу были дырки, печь в трещинах. Я пробиралась туда через доски, старую мебель и представляла себе, как всё здесь оживет. Хотя вообще не понимала как. Но я знала, что должна это сделать, это моя задача.

Понимаю, что всё случилось с Божией помощью, иначе никак. Музей мы сделали с мамой буквально за два месяца. Было трудно, мы ничего не понимали в материалах, красках. Помню, как шпателем отдирала с потолка старую побелку, которая уже сыпалась на голову, — шея затекала, силы быстро заканчивались — и как хотелось бросить подальше шпатель, а заодно и всю задумку. Как пыталась «чинить» старую печь глиной, и она постоянно отваливалась, а печь буквально сыпалась на глазах. Тогда я шла к портретам моих предков и говорила им: «Ну это же вы меня сюда позвали, помогите, а! Я больше не могу!»

И находились люди и помощь. Так, мой друг отреставрировал печь за два дня и не взял никакой платы. Так же нам помогли почистить стены болгаркой. Старинные вещи находились в сундуках и на чердаке. Что-то просто так отдавали люди.

Когда отмывала старый пол от слоя пыли, кажется, сменила ведер десять воды. Но какое же было чувство наполненной усталости, когда я первый раз прошлась по старым доскам босиком! Мы не стали менять пол, хоть многие нам советовали. Я ступала по доскам и думала о том, что по ним ступали босые натруженные ноги моей прабабушки. И как будто слышала ее неспешные шаги. А когда я, наконец, открыла заколоченное окно, дом сделал свой первый вдох, словно младенец, который только что пришел в мир.

Когда училась и работала в Минске, редко приезжала в деревню. Но каждый раз, когда это случалось и машина съезжала на тропинку, что вела к дому, у меня стоял ком в горле, хотелось плакать, а в душе звучали слова: «Мой родны кут, як ты мне мiлы, забыць цябе не маю сiлы…»

И в самом начале задумки я знала, что назову музей словами, которые, как стежки, пришивали мое сердце к этому месту и звали домой, — «Мой родны кут».

Когда нас спрашивают про музей, мама всегда начинает рассказ так: «Чудным образом к нам в руки попал один старинный документ! А имея такой документ, как не сделать музей?»

«Чудным образом» — это так. Как-то раз, когда я еще только начинала уборку музея, мимо на велосипеде ехала наша соседка тетя Валя. Она остановилась, спросила, что мы делаем, и мама рассказала про задумку о музее. Тогда тетя Валя вспомнила, что у нее хранится важный документ, и съездила за ним. Документ лежал в файлике, его бумага стала желтой и хрупкой от времени. Начинался он с записи: «31 декабря 1898 года явились ко мне в нотариальную контору по улице Суворовской дворянин Кузьма Онацевич… и крестьяне Семен, Трофим, Филипп, Антон… с объявлением…»

Крестьяне Семен, Трофим, Филипп, Антон — это мои прапрадеды, и в документе говорится, как они в 1898 году пошли покупать себе землю у дворянина, который получил в наследство имение Ушковица. Из документа следует, что дворянин задолжал банку, имение было заложено (наверное, поэтому он его и продавал). Стоило оно 7500 рублей. Долг перешел на четырех братьев, как и земля — в равных долях «…со всей пахотной, пастбищной и сенокосной с лесом землей…».

Я перечитывала этот документ много раз. Для меня это поэзия самой высокой пробы. Я пытаюсь представить, как утром 31 декабря четыре брата проснулись, чтобы ехать покупать себе землю. Как они «явились»? Наверное, шел снег, скорее всего, была вьюга. Они зашли, постучали валенками по половику, сняли шапки, варежками стряхнули с них снег… Как они «объявляли»? Кто говорил первый? Откуда у них были деньги? Как они вообще собрались вчетвером и это решили? Мне теперь хочется праздновать этот день всегда…

Обнаружить новое семейное имя — это как будто ты дерево, и у тебя вырос еще один корень. И теперь тебя не так сильно шатает ветер. Это даже не метафора, это реальные ощущения. Эти имена я теперь всегда ношу с собой. Я иду по дороге и мысленно их перебираю, словно рассматриваю старые бабушкины бусы из шкатулки: Семен, Трофим, Антон, Филипп, Даниил, Евдокия.

Знал ли мой прапрадед Антон, что через 120 лет его праправнучка приедет в это «имение» и заживет в его доме так, как будто ей эту землю обручили еще тогда, в 1898 году? Мог ли предположить?..

Продолжение следует…

Фотографии из личного архива Ольги Демидюк

15.06.2022