Отче мой

Когда я была маленькой, расшибла лоб о железную кровать. Мама плакала и хотела вызывать скорую, а папа говорил, что ничего страшного и всё пройдет. И пока «проходило», он закутал меня в одеяло и носил на руках по коридору общежития.

Я этого совсем не помню. Об этом мне рассказывала мама. Но я это себе так ярко представляю, как будто это не мамино, а мое воспоминание: как я громко и неистово плакала, как в коридоре было гулко и темно, а папа прижимал меня к себе и говорил: «Тш-ш-ш».

Иногда бывает так плохо, что я просто подхожу к иконам в своем доме и не то чтобы молюсь, а падаю на колени, утыкаюсь лбом в пол и так сижу. Ничего не прошу и не жду никакого чуда — просто прихожу к Нему, потому что Он всегда поймет. Может быть, в целом свете только Он один и поймет… И всегда, всегда чувствую, как меня окутывают одеялом, прижимают к Себе. И пока не пройдет боль, я, как в детстве, слышу Божие, Отцовское: «Тш-ш-ш».

Говорят, мы понимаем Бога-Отца в зависимости от того, какой у нас родной отец. И если в нашем детстве не было опыта ощущения отцовства, то Бога нам найти сложнее. Например, у больших художников, таких как Бергман, Тарковский, тема отца — это всегда и тема поиска Бога. И ей они были озабочены весь свой творческий путь.

Благодарю Бога, что мой родной отец всегда меня любил. Он, будучи сам неверующим, даже не представляет, как много сделал для того, чтобы я однажды встретила Бога и поверила Ему. И когда я пришла в храм, я всегда четко знала и умом, и всем своим сердцем: если меня любит и желает блага мой родной, со своими человеческими недостатками, отец, то как же меня любит совершенный Отец Небесный! От этой мысли всегда захватывало дух. И хотелось быть с Ним. Только Ему служить.

Многие мои знакомые рассказывали, как в детстве боялись своего отца. Необходимость подойти к нему и что-то попросить парализовала их. Им было страшно.

Всегда думала, что, если бы так было у меня, я была бы самой несчастной девочкой на земле. Потому что с детства крутилась возле папы, забиралась к нему на руки, могла с ним пошутить, попросить решить задачку, подавала ему ключи, когда он чинил свой мотоцикл. Папа умел и наказывать. Но это наказание никогда не было просто ради наказания. Это был единственный способ уберечь меня от большего зла. Например, когда я в детстве капризничала и топала ногами, папа мог сказать с улыбкой: «У-у-у, а что это за козочка к нам пришла? А где наша Олечка?» Я от его слов всегда улыбалась и капризничать переставала.

Может, поэтому я не боюсь Бога как карателя, я боюсь Его обидеть или не оправдать ожиданий — в этом для меня и есть страх Божий. Я знаю, что, если Он и накажет меня (от слова «наказ»), то есть укажет путь, я смогу сказать Ему за это спасибо.

Услышала историю: мальчик гулял на пляже, за ним приглядывал папа. Мальчик свободно ходил и забрел на территорию, куда идти было нельзя. Вдруг там появилась овчарка. Она увидела мальчика и ринулась к нему. Это увидел отец, который добежать к мальчику никак не успевал. И тогда он закричал. И этот крик отца остановил собаку — она развернулась, заскулила и убежала.

Теперь представьте, как же кричит наш Господь, когда мы погибаем у Него на глазах! И как сила Его любви может выдернуть нас из любой пропасти. Он готов умереть, но защитить Свое дитя. Только если мы скажем Ему: «Отче мой! Спаси!»

...Тогда, в детстве, мой лоб действительно быстро зажил, хоть и остался шрам. Как напоминание об Отцовской любви.

11.03.2022