Опыт любви

Как часто мы задумываемся над главным вопросом в жизни христианина: как полюбить ближнего? Такой вопрос был задан на сестрическом собрании в нашем монастыре. А в ответах прозвучали пронзительные истории о любви: об усыновлении и расставании; о потере любимого супруга; о необычном пути от «челночницы» до сестры милосердия…

Сестра Татьяна Юран: У нас трое приемных детей. Я хочу рассказать о Сергее — ребенке, которого мы по благословению батюшки взяли с подворья.

Правда, сначала батюшка нам отказал. И тогда мой муж предложил взять Лизу — девочку, которую он впервые увидел в интернате, куда периодически ездил с другими сестрами, и которая при первой встрече бросилась ему на шею: «Это мой папа!» Я сопротивлялась: «Нет, батюшка не благословил, значит, надо подождать». Он уговаривал меня несколько месяцев. И в момент подготовки документов на Лизу отец Андрей на помазании сказал мне такие слова: «Делайте, что задумали». Я не могла понять, что они значат, стояла, словно окаменев. «Забирайте Сергея», — привел меня в чувство батюшка.

Так у нас оказалось сразу двое деток. Сережу я полюбила с первого дня. Ему тогда было четыре года. Рыженький, лохматый, он стал для меня как глоток воздуха. Он кричал по ночам, тогда я брала его за ручку — и Сережа успокаивался.

А потом, лет в 9-10, началось что-то невыносимое. Не буду вдаваться в подробности, но скажу откровенно: мне казалось, я его ненавижу. Много раз мы приходили с ним к батюшке. Даже положили на обследование в больницу. Но, по словам врача, Сергей был абсолютно здоров. Нужно было просто терпеть. В общем, до лет 15 я думала, сойду с ума с ним.

А потом он окончил 9 классов и поступил в училище, уехал в общежитие. При нашем расставании я плакала. Думаю, та моя любовь, которая жила во мне до определенного возраста, покрылась раздражением, неприятием, непониманием. А расставание показало, как мы друг друга любим. Правда, любовь у нас необычная. Мы можем долго говорить по телефону, когда он приходит в гости, обнимает так крепко, что кажется, косточки сейчас треснут. Но проходит несколько дней, и всё начинается сначала. Мы любим друг друга, но долго быть вместе до сих пор не можем.

Отец Андрей Лемешонок: У каждого человека свой опыт любви. У вас сейчас такой, но он еще не окончился. Отношения продолжаются, и вы оба учитесь любви. Главное, что будет в конце.

Сестра Татьяна: Еще один наш сын, за которого молятся в монастыре, это Андрей. Почти год он в заключении, впереди еще семь лет. Я его тоже очень люблю. Очень необычный мальчишка, добрый. Но вот пошел по такому пути…

Любовь, наверное, просыпается и особенно сильно чувствуется тогда, когда мы ее теряем, расстаемся с нашими близкими надолго. Сейчас к моим сыновьям любовь настолько глубокая… Мне их не хватает. Я думаю, они все-таки научили меня любить. Вообще, любить могут научить только дети и самые близкие люди.

Мы с мужем прожили 31 год, но только шесть лет назад, когда я тяжело заболела и лежала полгода в больнице, когда врачи сказали мужу «готовьтесь», поняла, насколько люблю своего супруга. До этого мне было с ним хорошо, спокойно, но я не могла сказать, что люблю его. И он это чувствовал. Я просто не ценила того, что имею. А когда оказалась на грани смерти и могла уйти в любую секунду — проснулась настоящая любовь. В каждом из нас есть любовь, только нужно почувствовать то мгновение, когда любовь всколыхнется каждой клеточкой нашей души.

Отец Андрей Лемешонок: Вот другая грань любви… Все эти уроки нужно хорошенько усваивать, потому что в итоге нам нужно будет сдать самый главный экзамен в нашей жизни.

Сестра Анна Янковская: Наше семейное солнышко в день отдания праздника Крещения, в день памяти равноапостольной Нины, преставилось к Солнцу Правды — мой муж. Он любил не только нас, но вообще всех и всё. Простите, я уже не о любви, а о муже…

Отец Андрей Лемешонок: Это как раз о любви.

Сестра Анна: Наш монастырь молится о моем супруге, и мне хочется сказать несколько слов, чтобы сестры знали, о ком молятся. В жизни я не встречала человека добрее и бескорыстнее. Он любил не только нас, но и всех и всё вокруг. Чтобы объяснить, кто мой муж, я всегда описывала его так: «Такой маленький и всё время улыбается» — и все понимали, о ком идет речь.

Это очень тяжелая потеря. Но я благодарю Бога, что Он мне даровал такого мужа, мое спасение. А с момента, когда он стал распинаться на кресте своими болезнями, начался мой путь к Богу. Я была некрещеная, а он крещен в детстве. Он старший сын в многодетной семье. Его отец вернулся с фронта без руки и без ноги. И они с мамой, подвижницей, родили восемь деток (один ребенок, к несчастью, умер в младенчестве). Когда мы женились, родителей не было уже в живых. Но каких детей они воспитали! Муж мой — это образец во всех отношениях. К слову, он без слез не мог слышать, когда разрушали памятники воинам Великой Отечественной войны…

Ни один человек, кто встретился ему на пути, не может сказать о нем дурного слова. Почему я говорю «распинался на кресте»? 15 лет назад у мужа случился обширный инфаркт. Он чудом остался жив. Это был тот момент, когда я первый и, пожалуй, единственный раз в жизни молилась по-настоящему. У меня на подоконнике стоял картонный триптих, и я всю ночь взывала к Богу. В тот момент Господь коснулся меня так сильно, что по пути в реанимацию я бежала сначала в храм. В тот же год у мужа случились еще два тяжелых инфаркта. А пять лет назад обнаружили онкологию.

Он был не очень воцерковлен, но жил для других. Мы часто говорим о том, что нужно научиться жить так, чтобы каждый день проживать как последний. Но никак не получается: всё равно не веришь, что завтра ты или твой близкий могут умереть, хотя все эти 15 лет я не могла спокойно спать, казалось, он уже не дышит. А он всё это время со второй группой инвалидности продолжал работать, чтобы помочь родным. Все заработанные деньги, как старший брат, отдавал родным. У него были золотые руки, он никому не отказывал в помощи. Потеря огромная для всех.

Все эти дни я живу только благодаря монастырю. Благодарю всех батюшек, матушек, всех сестер за поддержку, за молитвы. Я очень люблю своего мужа, правда, не умела выражать должным образом — сухарь. И буду любить. Его нельзя не любить… Маленький, который всегда улыбается...

Я благодарю, конечно, за всё Бога, за Его любовь и терпение, как Он меня мягко, с любовью, готовил к уходу мужа. Вздохните о моем Валерии…

Отец Андрей Лемешонок: Вы как раз рассказали о любви... А давайте попросим Елену рассказать о своем супруге. У нас есть удивительный пономарь Григорий, муж Елены, очень благоговейный человек: когда он берет стихарь на благословение, становится на колени. Можно похвалить, пока его нет здесь (улыбается).

Сестра Елена Брегвадзе: С Григорием мы познакомились чудным образом. Тогда сильно болел мой отец. Требовался тщательный уход: он был лежачий и слепой. Мне было очень тяжело… Я просила Бога послать мне друга, который будет похож на моего дедушку Гришу. И случилось чудо: ко мне в лавку пришел молодой мужчина, разговорились, он оказался из Грузии. А когда я поделилась, что очень хотела бы побывать в Грузии, он тут же написал адрес и телефон брата, сказал, что меня встретят, всё покажут и расскажут, предложил взять с собой еще кого-нибудь. Меня удивила такая открытость.

Отец Андрей Лемешонок: Он необыкновенный человек.

Сестра Елена: Интересно, что в начале года я купила календарь с изображением святителя Николая, где зеленым цветом была отмечена дата 21 октября. Я тогда еще задумалась, что за праздник выпадает на этот день. «Потом узнаю». Так вот мы с Григорием расписались и обвенчались 21 октября. А у Григория духовник отец Виссарион служит в храме Николая Чудотворца. Вот так Господь меня утешил.

Отец Андрей Лемешонок: Григорий же в монастырь хотел?

Сестра Елена: Его отец Виссарион не благословил, хотя он жил какое-то время в монастыре. Он интересный человек. И простой, как маленький ребенок. А еще говорит всё время: «Ты смотри, не наговори лишнего, не опозорь меня».

Отец Андрей Лемешонок: Но ты его любишь?

Сестра Елена: Люблю. Его невозможно не любить.

Сестра Татьяна Абрамова: Я расскажу историю про Григория. Как-то мы приехали помочь Елене и Григорию с переездом в другую квартиру. Представьте: разобранная мебель, суета, спешка… И первое, что говорит брат Григорий: «А пойдемте, я вас маслицем помажу». С этой земной суеты я просто вознеслась на небо. Всё было так чинно, благоговейно. Сразу чувствуешь стержень человека, его внутреннюю крепость и любовь к Богу. Не много встретишь мужчин, кто при встрече скажет: «А пойдемте, я вас маслицем помажу»…

Не могу не вспомнить нашу сестру Александру, которая недавно упокоилась. Впервые с сестрой Александрой я познакомилась, когда трудилась в лавочке на МАЗе. Лавочка открывалась в 6 утра, а она в это время стояла в аллее перед проходной и продавала вещи. А потом заходила к нам в церковный киоск и говорила: «Как мне надоело торговать этими шмотками! Я хочу продавать божественное…» Она чувствовала, что нужно что-то менять. «Так а что мешает это всё прекратить? Приходите на собрание, берите благословение». На что она ответила: «Кто я, а кто вы… Где я, а где вы…» Она считала себя недостойной. Но Господь постепенно вразумлял: то она попала в аварию, то милиция оштрафовала. А потом у нее просто перестали что-либо покупать, хотя она очень общительный, душевный человек. Ни одной вещи не продала. Тогда она раздала все «шмотки», как она говорила, и пошла за благословением.

Вот так сестра Александра оказалась в нашем монастыре. Несмотря на свои болезни, сахарный диабет и больные ножки, она стояла на открытом воздухе со скарбоночкой. А потом в 10-й больнице появилась новая лавочка, где она первая начинала. Вера у нее была детская и простая. Наша сестра попала в больницу с суставной болью, там заразилась коронавирусом и уже в 10-й больнице, где несла свое послушание долгое время, отошла ко Господу. Вот такая маленькая зарисовка, наверное, тоже о любви. Воспоминания о наших сестрах, уже отошедших ко Господу, греют нас, дают силу дальше жить достойно и учиться любви.

Монахиня Мария (Литвинова): Был задан вопрос о том, как научиться любить. О себе могу сказать, что я много и влюблялась, и любила, мне казалось, что любовь во мне живет и только ищет пути, на ком бы проявиться (улыбается). Но тем не менее со своими родителями получалось не совсем то, что хотелось бы. Папу я, правда, всегда любила. А вот мама была достаточно жесткий человек, по отношению ко мне особо не проявляла нежности и ласки. Она как будто избегала показывать свои чувства. Ее любовь была строгой. Но только потом я поняла, что она боялась... Боялась моей привязанности к ней, что я буду очень страдать, если она умрет.

Около 45 лет ей поставили диагноз «шизофрения». Было очень много тяжелых моментов, и мне казалось, что я ее вообще не люблю. Было больно, потому что вне болезни это был замечательный человек. Но я не чувствовала к ней того, что хотелось бы чувствовать. И только когда в ее 82 года мы вместе поехали в Иерусалим, вместе прошли по святым местам, вместе несколько раз исповедовались и причастились — всё изменилось. Моя мама вдруг стала слабой. Прежний напор, жесткость исчезли. И я почувствовала к ней нежность, привязанность и любовь...

Чтобы научиться любить, прежде всего, нужно захотеть этого. Мне кажется, это самое важное. Нужно стремиться познать человека по-настоящему. Ведь можно прожить всю жизнь с близким человеком и не узнать его. А когда желание полюбить острое и настоящее, в конце концов найдется и способ, и момент.

Подготовила Мария Котова

Как уберечь детей от трагедии?>>

15.02.2022