Прямой путь сестры Нины (часть 1)

— Как добралась? — спрашивает сестра Нина и забирает мое пальто, чтобы повесить в шкаф.

— Хорошо, к вам от монастыря один автобус, прямой путь.

— Да… В моей жизни было много разных путей. Но всё же я вернулась к одному — прямому пути.

Нине Семеновне Стельмак 77 лет, 20 из них она трудилась в Свято-Елисаветинском монастыре. Мы говорим с ней о ее пути. 

Сестра Нина долго ищет старые фотографии с еще пленочного фотоаппарата. Мы идем из одной комнаты в другую. В одной на стене — портрет мужа с черной лентой в углу, дальше — портреты сына и внуков — они живут в Америке. Рисунки храма и ангелов — старшей внучки. Шкаф с книгами, иконостас… Сестра Нина заглядывает в журнальный столик. Из красной папки, завязанной веревочкой, выпадают фото.

— Вот! — радостно говорит она. — Это начало строительства монастыря!

На фото — недостроенный купол Елисаветинского храма, стоящий на земле. Снимок сделан после освящения. Рядом в два ряда — кто сидит, кто стоит — молодые люди с прямым и простым взглядом. Про такие фото говорят: «Таких лиц уже нет». Здесь и будущий священник, а пока просто работник стройки Валерий Захаров, и матушка Елисавета — первая настоятельница монастыря, и начальник стройки Николай Лопатин. В центре — отец Андрей Лемешонок — духовник монастыря, молодой, с черной бородой. 

Сестра Нина вглядывается в фото, в лица на них и как будто бы во всю свою жизнь…

— Первая встреча с батюшкой у меня была в автобусе № 57. Я жила в этом доме, только в другом подъезде, а он жил вот в том.

Сестра Нина подводит меня к окну, из которого виден парк Горького, колесо обозрения и чуть дальше — многоэтажный дом. «Вот, он жил в этом высоком доме, и балкон у него выходил на улицу». 

— Я работала в проектном институте «Белпромпроект», он находится на Немиге, была руководителем группы по охране окружающей среды. И на работу чаще всего ходила пешком через парк Горького, а когда погода была плохая или я не успевала, садилась на 57-й автобус. Я в то время ни церкви не знала, ни кто такой батюшка. И вот я захожу в автобус, а отец Андрей заходит на следующей остановке — он тогда уже был священником и служил в храме Петра и Павла. Я на него посмотрела, и он мне показался таким неприятным, каким-то унылым в этой черной рясе… Очень не понравился. Не знаю почему. Я всегда была такая веселая, с накрашенными губами, чтобы помада к кофточке подходила, чтобы к платью тот же тон был… И мы вот так с ним встречались в автобусе.

Когда мне был 51 год, умерла моя мама. Как-то мы с сыном Сергеем решили поехать на ее могилку, чтобы в порядок привести. Договорились. Сын тогда уже закончил институт и работал. Приехал с работы — здоровый, всё в порядке, а утром встать не может — температура высокая. Договариваемся с ним на следующий раз — снова та же история, опять договариваемся — то же самое.

В это время к нам в Минск приехала некая Инна из Франции, видно, бывшая русская, с какой-то своей сектой. Они занимались лечением руками, энергией. Интеллигенция тогда металась в поисках чего-то духовного, и пол-института в эту секту ринулось. Как-то у них было общее собрание — они снимали зал. Я пришла, увидела группу ясновидящих и решила обратиться к ним со своим вопросом. Точнее, пыталась обратиться: звонила им, но они всё время были заняты — принимали «послания энергии». Господь меня увел.

Однажды иду по коридору института, встречаю одну женщину и рассказываю ей о ситуации с сыном. Она посоветовала обратиться к какому-нибудь батюшке. Напротив института был Свято-Духов кафедральный собор, а чуть дальше — храм Петра и Павла. Я бегала в собор целый день, искала батюшку, но его всё не было. А потом кто-то с работы посоветовал поговорить с отцом Андреем Лемешонком из церкви Петра и Павла. Я решила идти. У меня характер такой — я слушаюсь, когда мне люди что-то советуют. Прихожу в храм, оглядываюсь, и вдруг из алтаря, как я теперь понимаю, навстречу мне выходит отец Андрей. А я же не знаю, что это он, и вижу, что это мой неприятный спутник из автобуса. Я у него спрашиваю, как найти отца Андрея, а он говорит: «Это я». Вот я удивилась!

Я ему рассказала всё как есть, он сказал, чтобы Сергей пришел на исповедь. После исповеди и Причастия мы спокойно поехали на кладбище, на этот раз ничего не случилось. 

Примерно в это время я еще раз пошла на собрание в секту. Ясновидящие сидели за отдельным столом и были такие измученные, что на них было страшно смотреть. Мне так не понравилось это, и обстановка, и то, о чем они говорили… Я решила, что мне это не надо, и больше не ходила к ним.

Мой второй муж Николай как раз уехал на лето в деревню с детьми (я у него тоже вторая жена). Он был заядлый рыбак и на берегу озера купил дом. Я так обрадовалась, что он побудет с детьми, наладит с ними отношения (они не очень ладили тогда). Сын уже женился. И я оказалась совсем свободна: ни сына, ни мужа. А в храме Петра и Павла как раз разбирали перекрытия и нужна была помощь. Я стала заходить туда каждый вечер после работы и помогать убирать, выносить кирпичи, строительный мусор. Я не знала, что образуется сестричество, просто помогала на стройке — просто потому, что помочь надо, а потом стала ходить и на собрания. Однажды сижу на собрании, оглядываюсь вокруг — сидят бабушки, у каждой своя беда, а у меня, как казалось тогда, всё в порядке, всё хорошо, гладко, и подумала: «Что я с этими бабушками буду сюда ходить?» И я бросила ходить в храм на год. Решила, что буду читать книги сама и развиваться.

А потом мне приснился сон, как будто я захожу в храм Петра и Павла, и из левого придела выходит юноша в золотых одеждах, распахивает царские врата и зовет меня туда. Кто это был, мой Ангел Хранитель или кто-то другой, до сих пор не знаю. Я долго была под впечатлением от этого сна. И решила, что хватит маяться дурью, надо идти в храм, без храма не проживешь. Господь привел, и я начала ходить на службы, исповедовалась всегда отцу Андрею. Почему ему? Не знаю, душа как-то тянулась, даже не скажешь почему. Я ему потом каялась, говорила: «Батюшка, как я вас не любила когда-то! Вы даже представить себе не можете!» Он смеялся.

В это время мой папа ослеп. Он жил с сестрой, она ездила на работу днем, а я каждый день приезжала к нему в обед, чтобы покормить. Отец Андрей иногда приходил его причащать, и как-то мы с ним сели и разговорились. Тогда только начал строиться монастырь, и отец Андрей сказал, что на кухне совсем нет порядка, даже посуды нет. Я сказала, что в июле заканчивается мой контракт в «Белпромпроекте», я ухожу на пенсию и могу помочь, если надо.

Этот разговор был ранней весной. Я думала, что батюшка забыл об этом. Тут кончается контракт… Я подхожу к батюшке и спрашиваю, что мне делать. Он уточнил, когда у меня заканчивается контракт. Я ответила, что 13 июля. «Ну вот, 15-го езжайте в монастырь в Новинки. Там будут Валерий и Николай, обратитесь к ним, и они скажут, что вам делать». Меня легко отпустили на работе. Вышло так, что мой непосредственный начальник был в отпуске, директор института тоже, отдел кадров пытался меня уговорить остаться, но решение уже было принято.

Я приехала в монастырь, обратилась к Николаю и Валерию, и мне сказали идти работать на кухню. Я и представить такого не могла! Я инженер, не повар, ничего в этом не понимаю. Кто я на кухне?

Кухня размещалась в двухэтажном деревянном домике, где на первом этаже готовили, а на втором была бухгалтерия, администрация.

Сестра Нина показывает еще одно фото из красной папки. Это кухня. В центре кухонные весы, как в советских фильмах, большие эмалированные кастрюли. На полочках баночки для специй — красные в белый горошек. «Из такой кастрюли я кормила макаронами, а это кастрюля на 50 литров. А это я», — показывает сестра Нина на себя в белом платочке.

— Был у нас такой Лешка, лет 14, родом из деревни. Его родители — пьяницы, и он сбежал из деревни к нам. Он меня учил, как варить кашу пшенную, суп, как рассчитать продукты на 16 человек-строителей, сколько воды надо, я же не знала этого. Кастрюль нет, ничего нет… Воды на кухне не было, она была только в одной точке возле Никольского храма, из шланга текла. Надо было ходить туда с ведром, набирать воду, носить. В это время были построены немножко стены Никольского храма, крыши еще не было. Потом кастрюли купили. Людей было мало тогда, паломников еще не было. Как-то учились и даже праздники устраивали. В этом всегда помогали матушка Людмила Лемешонок и Иоанна Малаховская. Мы никогда ничего не закупали для праздничного стола, что приносили нам, то мы и готовили. Смешаем творог с вареньем, намажем на хлеб — и вот у нас бутерброды на праздничный стол.

Я приезжала к 7:00 и уходила в 21:00. Всё время в монастыре были какие-то люди, просили есть. Я готовила обед, уезжала кормить папу, а брат Валера всем раздавал еду. Я возвращалась, и часто бывало, что ничего не оставалось, чтобы самой поесть. Сядешь попьешь чая и хватит. И так до 9 вечера. 

Однажды такой случай был, ну точно как Господь насытил 5000 человек пятью хлебами… Как-то вечером приходят ко мне и говорят, что сейчас приезжает автобус паломников, надо их накормить, а у меня ничего нет, даже хлеба, и на дне большой желтой кастрюли, вот как сейчас помню, было немного вареных макарон. Больше ничего. И я начала раздавать эти макароны, и все поели. Вот всем хватило. Я стояла черпала, давала и удивлялась…

Для меня самое благодатное время — это когда я трудилась на кухне. Там столько чудес всегда было! Я постоянно к Богу обращалась, каждую минуту, потому что больше было не к кому. И всё время повторяла: «Боженька, помоги». Вот однажды вдруг выключают свет (у нас тогда уже стояли электрические плиты). У меня на плите каша недоваренная, как сейчас помню, пшенная, кастрюля — 50 литров. В 12 часов обед, в 11:00 — света еще нет. И что делать? А люди тогда строили церковь в интернате. И что, бежать туда? Сообщать, чтобы не шли на обед? Телефонов же не было… И вот все пришли на обед, и каша была вареная. И все говорили, что очень вкусно, а она недоваренная. Много было таких вещей. Ближе всего ко мне был Бог, когда я на кухне была. Я была один на один с Ним. И Он очень быстро отвечал.

За время послушания на кухне ни разу не была на острове Залит у старца Николая Гурьянова, хотя наши сестры к нему ездили, — не было когда кататься. Я говорила отцу Андрею: «Все куда-то ездят, а я тут сижу». «Вот, — говорит, — твое место. Здесь твой "остров"».

Продолжение следует…

Записала Ольга Демидюк

Фотографии Игоря Клевко и из личного архива Нины Стельмак

05.01.2022