«С облачением "надеваю" ответственность» (ч. 1)

Придя к Богу в 45 лет, сестра Леонилла Утехина окунулась в приходскую жизнь только что открывшегося в начале 90-х Петропавловского собора, прихожане которого стали основой Сестричества в честь преподобномученицы Великой княгини Елисаветы. Белые одежды сестра Леонилла надела в 2000 году и за 20 лет послушания со скарбонкой и в церковной лавке износила три облачения…

«Никакая ты не Элеонора, ты крещена Леониллой!»

— «Никакая ты не Элеонора! Ты крещена Леониллой!» — говорила моя верующая бабушка Агафья. Почему-то именно эти слова запечатлела цепкая детская память. Леониллой я живу последние 30 лет, долгие годы была Элеонорой. Так, в честь Элеоноры Рузвельт, назвали меня родители.

Мой путь к Богу был долгим и начался в детстве под влиянием всё той же бабушки Агафьи — единственного воцерковленного человека в нашей семье. Жила она под Бобруйском, в деревне Брожка, известной своими крепкими хозяйствами. После Октябрьской революции жителей Брожки раскулачили одними из первых. Наша хата была добротной. Деда сразу забрали, а бабушку с детьми выселили в «стопку» — маленький амбарчик, где хранились зерно и картошка. К счастью, дед каким-то чудом вернулся.

Бабушка родила восьмерых детей, выжили шестеро. Большинство из них получили высшее образование, но все стали атеистами и комсомольцами, готовыми громить всё, что не соответствовало идеалам партии. Надо пропитаться той эпохой, чтобы понять, насколько все были зажаты и как формировалась молодежь… Конечно, бабушка переживала, но власти над детьми уже не имела.

Всё лето мы проводили в деревне. И вот что я помню… В деревне был свой престольный праздник. В этот день приезжал батюшка и служил молебен. Поскольку храма не было, бабушка всегда приглашала священника в наш дом.

— Мы с родителями жили в Бобруйске. Был у нас в городе красавец Свято-Никольский собор, голубого цвета с лазуревыми куполами. В 1964-м по распоряжению Хрущёва его частично разрушили и переоборудовали в плавательный бассейн. Напротив храма стоял кинотеатр, куда мы с девочками бегали. Поздно вечером мы потихонечку переходили дорогу и вдоль стеночки, чтобы никто не видел, пробирались к церкви. Были неверующие, несмышленые, но я отчетливо помню, как у нас катились по щекам слезы. Мы не знали их происхождение, не понимали, что нас вела Божия благодать…

«Господь тебя благословит, деточка»

— В университете я была далека от веры. Комсорг курса! Одна со всего потока сдала экзамен по научному атеизму на 5 баллов. Так летала, так гордилась успехом!

К вере пришла в 45. Нельзя сказать, что у меня случилась трагедия или болезнь. Отец мужа был протоиереем в Куйбышеве (Самара), и крестить младшую дочь мы хотели в храме, где свекор служил при жизни. Дочь родилась в 1979-м, а выбрались мы только в 1990-м.

Родственники в Куйбышеве у меня спросили: «А ты верующая?» Я твердо ответила: «Да!» — «А в церковь ходишь?» — «Нет, но пойду!»

«Работали в Петропавловском соборе дружно»

— Первое, что я сделала, когда приехала в Минск — пошла в кафедральный собор. Когда вошла в храм, почувствовала, что я дома.

Буквально через полгода открылся Петропавловский собор. С первых дней там трудился отец Вячеслав Благовещенский. До этого батюшка еженедельно ездил поездом «Минск — Вильнюс» в православный Свято-Духов собор. В Вильнюсе его рукополагали, там он и служил, пока в Беларуси с церковной жизнью было тяжело. Первое время отец Вячеслав в Петропавловском соборе был единственным священником, потом приехал отец Георгий Латушко.

— В 1992 году рукоположили отца Андрея Лемешонка. В районе Веснянки строился Покровский храм, батюшку туда направили. А я, окончив геолого-географический факультет, работала в «Минскпроекте» и закладывала в план застройки района эту церковь. Мы тогда организовывали зонирование территории, следили, чтобы всё соответствовало экологическим нормам. Слава Богу, Минск с точки зрения экологии — благополучный город, тем не менее надо стараться, чтобы безграмотных решений не было. Уже 20 лет не работаю в «Минскпроекте», но душа болит...

Призывающая благодать

— В 1993 году отец Андрей пришел в Петропавловский собор.

Никогда не забуду первый Великий покаянный канон преподобного Андрея Критского…

— Это было чудесное время. Я ехала на работу в «Минскпроект», расположенный на площади Мясникова, и каждое утро выходила из автобуса у Петропавловского собора. Важно было хотя бы на несколько минут зайти в храм. Стоишь, считаешь каждую секундочку и выбегаешь в последний момент.

«Скорби совместимы только с настоящим»

— В 1993 году мы ринулись в паломничества. Как не вспомнить поездку в Оптину пустынь! 16 апреля на Пасху убили трех монахов, а в начале июня мы приехали в монастырь. Видели свежие могилы убиенных иноков, слышали рассказы о том, что произошло. Еще не была написана «Красная Пасха» Нины Павловой…

Оптина тогда только поднималась. В 1987-м вернули монастырь, в 1989-м начались черновые работы. В 1993 году был открыт Введенский храм. В нем монахи постелили нам на ночь коврики. Я лежала под своей курточкой, дотрагиваясь головой до раки со святыми мощами преподобного Амвросия Оптинского. Разве такое забудешь?

— Настоящую веру отыскать трудно. Современный человек должен хорошо «получить по голове», чтобы начать духовную жизнь. Сходил в храм, свечу поставил, записку написал — это всё хорошо, но нужна внутренняя жизнь.

Прихожане, которые стали ядром Петропавловского собора, составили основу нашего сестричества. Каждое воскресенье мы были в храме, начались первые собрания. И посыпались скорби…

«Душа не спрашивает разум»

— Заболела мама: была здоровым человеком, прошла войну и вдруг резко слегла. Через полгода я ее похоронила, а еще через месяц сама попала в больницу и перенесла тяжелейшую операцию.

Когда я лежала во 2-й клинике, туда уже ходили наши сестры. В больнице читали молебны, батюшка служил и причащал людей. Мои скитания продолжались целый год. Наконец, я поправилась, пришла на исповедь к отцу Андрею и спросила: «Что мне делать дальше?» Батюшка ответил: «Надо заслужить пенсию». Оставался еще год…

Всё это время я работала в «Минскпроекте», ходила на собрания и беседы. В то время церковную литературу не издавали, первые молитвословы были полуподпольные. Отец Андрей читал нам книги. Помню, как впечатлила меня история праведного Иова…