Пасха для меня — это… (часть 2)

На одном из сестрических собраний монашествующие сестры и духовник обители поделились тем, что для них Пасха. Итак, Пасха — это…

…тишина

Монахиня Филофея*: Я от Пасхи жду несколько минут тишины. Я не знаю, может, другие живут мирно, но меня всё время внутри мучает то, что я что-то не успеваю, что надо куда-то бежать, что-то делать. И всё это превращается в какую-то суету, грех. Нет спокойствия. И когда вдруг выпадает несколько минуточек тишины, когда ничто не мучает, ни одна мысль, ты даже и не молишься, ты просто перед Богом в тишине — это счастье.

Отец Андрей Лемешонок: Это Царство Небесное.

Монахиня Филофея: Один раз, я помню, несколько лет назад у меня такое было: я пришла из интерната** после праздничных молебнов — и вдруг наступила минута тишины. И в этом году этого тоже хотелось. Я вернулась со службы, зашла за наш корпус — и почувствовала тишину, которую можно сравнить только с детством. В детстве время кажется таким...

Отец Андрей Лемешонок: Растянутым?

Монахиня Филофея: Не растянутым, но я помню, в детстве могла лежать и смотреть на небо, как птицы летают...

Отец Андрей Лемешонок: Никуда не бежать, ни о чем не переживать.

Монахиня Филофея: Да-да.

Отец Андрей Лемешонок: Я бы тоже так хотел.

Монахиня Филофея: В одной притче Бог говорит: «Мое время — вечность». Вот минутку бы вечности. Потом ею можно жить целый год. Просто позволить себе хотя бы на Пасху минутку вечности...

Отец Андрей Лемешонок: Ну, она была?

Монахиня Филофея: Мне кажется, что да.

Отец Андрей Лемешонок: Спаси тебя Господи. Тебя Господь вообще что-то в последнее время очень любит. Очень балует, да, очень. К чему бы это? Наказание? Хватит ей наказаний, она уже наказана. Сейчас уже будет возрождение.

…радость

Монахиня Нина: Я от Пасхи не жду какой-то особой радости: она сама собой приходит. Господь дает, что мне всегда на Пасху очень хорошо, и я рада и счастлива, когда много людей в храме и когда у нас на Пасху все сестры собираются вместе — такое единство само по себе радует. Все люди, которые вокруг, разделяют с тобой эту радость. К любому повернись, скажи: «Христос воскресе!» — и человек расплывается в улыбке и тут же отвечает: «Воистину воскресе!» У нас люди отвечают на это приветствие, и у всех радость на лицах, от людей заряжаешься этой радостью. Не в тебе она рождается, а люди ее дают. А за неделю до нашей Пасхи я звонила во Францию знакомым католикам, у них Пасха была раньше. Я им говорю: «Христос воскресе!» — а они отвечают: «Простите?» У меня внутри всё опустилось; я забыла, о чем дальше хотела говорить.

На эту Пасху меня Господь очень утешил. Я все годы ходила на молебны в больницу со всеми сестрами, с батюшками. А в этом году у нас были гости, шведы, и одна православная женщина из Голландии, которая очень хотела посетить интернат. И я пошла вместе с ней в детский и взрослый интернаты. И так мне понравилось! В детском интернате мы ходили, пели по отделениям. Там есть дети, которые не разговаривают и почти ни на что не реагируют. И тут мы начинаем громко петь. Кажется, какая реакция должна быть у такого ребенка? Либо испуг, либо никакой реакции. А они начинают поворачиваться, смотреть, и такая радость у них появляется на лицах! Еще меня до глубины души поразил один мальчик — Павел, он лежачий. Павел свободно разговаривает по-английски, потому что каждый год ездит к ирландцам, которые помогают нашему интернату. Совершенно больной ребенок, а английским владеет лучше, чем, наверное, у нас поступающие в вузы…

А потом мы пошли во взрослый интернат. Там отделения разные, есть, конечно, мрачноватые. А последнее очень нас утешило. Там трое больных (даунов) вместе с нами пели стихиры, подходили радостно под окропление. А когда мы пришли в комнату, на полке лежала затрепанная книжечка — творения святителя Феофана Затворника.

Отец Андрей Лемешонок: Они читают?

Монахиня Нина: Да.

Отец Андрей Лемешонок: Они, наверное, не умеют читать. Но они в Духе читают.

Монахиня Нина: У сестры Екатерины, которая с нами была на молебнах, спросили: «А как вас зовут?» Она ответила. Они говорят: «Вот тогда-то у вас день именин». — «Да?» — «Да, купите себе православный календарь».

Пасха так порадовала, слава Богу!

Отец Андрей Лемешонок: Она продолжается?

Монахиня Нина: Конечно. Для меня Пасха — когда мы все вместе.

Отец Андрей Лемешонок: Для того чтобы собраться, нужно разойтись.

…единство

Монахиня Елена: В последнее время меня мучает вопрос. Я бываю в храме очень часто. В монастыре есть возможность жить церковной службой. Если вспомнить себя несколько лет назад, то непонятно было, как можно в храме отвлекаться. Казалось естественным — слушать, слышать то, о чем поется, читается в храме. Но, к сожалению, постепенно, наверное, по нерадению такое состояние ушло. И сейчас я стою на Божественной литургии, часто причащаюсь, но при этом отдаю себе отчет: ведь я совершенно не понимаю, что такое литургия. Я ничего не чувствую, ничего не понимаю. Может быть, это неправильное человеческое стремление — всё понять, логически объяснить, чтобы всё было просто? Хочется воспринимать литургию не только умом, но и сердцем.

Я начала сейчас читать книгу о литургии протопресвитера Александра Шмемана, и многие его мысли меня поразили. Например, он пишет, что в традиционных учебниках по литургике приводятся все условия, при которых может быть совершена литургия, но не говорится о том, что литургия невозможна без собрания, что литургия — это таинство собрания и что Церковь — это собрание людей. И это самое главное условие, без которого невозможна не только литургия, но и никакая настоящая жизнь. Я прочитала это и вдохновилась. Думаю: «Да, вот я что-то новое узнала и могу заставить себя это прочувствовать и новые знания как-то реализовать в своей жизни». Но в реальности так не получается. К сожалению, теория расходится с практикой. Идя на литургию, я уже думаю не о том, что прочитала в книге, а о том, что мне надо то-то и то-то.

Отец Андрей Лемешонок: Нет, правильно: если человек идет на литургию петь, то ему нужно петь. У тебя есть конкретное послушание, ты участвуешь в службе, ты поешь, твоя задача — петь. И я думаю, что если человек поет и относится к этому не просто внешне, а пытается услышать всех, кто поет рядом, это тоже Причастие. У меня был такой опыт на клиросе: когда ты слышишь каждого, кто поет, и регента, и все вы едины, то ты чувствуешь, что Господь здесь и ты причастен к службе Божией, к Божиему делу. Это реальность, это уже вся полнота жизни. Когда люди во имя Господа пытаются услышать и поддержать друг друга, даже в хоре, разве это не собрание? Не единство в Боге? То же самое, когда человек стоит в храме: он не поет, но он пытается услышать то, что поется, пытается участвовать в службе. Это тоже единство: священник, диакон, и тот, кто прислуживает, и тот, кто ставит свечи, — каждый делает свое маленькое дело, чтобы послужить Христу. Потому что Христос совершает самое главное: Он готовит нам Свою Трапезу. И мы приобщаемся ее, и это уже Вечность.

Да, книга — это опыт отца Александра. Опыт действительно очень глубокий, интересный. Но ты такая, какая есть. И ты идешь на литургию, чтобы преодолеть свою самость, свое «Я» и раствориться в Боге. Это не всегда получается, но все-таки бывает. И этим человек живет. Собрание в идеале — это когда люди приходят не просто для того, чтобы посидеть, послушать: «Что нам еще скажут интересненького?» — а чтобы победить грех, который нас разделяет.

 

* Имена монашествующих сестер изменены.

** Имеется в виду минский психоневрологический интернат № 3, насельники которого духовно окормляются сестрами Свято-Елисаветинского монастыря.

Пасха для меня — это… (часть 1)>>

05.05.2021