Пасха для меня — это… (часть 1)
На одном из сестрических собраний монашествующие сестры и духовник обители поговорили о том, как они проживают Пасху, что это для них.
Монахиня Харитина*: Я хотела бы задать вопрос и сама на него ответить. Могут ли сестры, братья поделиться, как они проживают внутри себя Пасху, что для них Пасха?
Для меня Пасха начинается, конечно же, со службы, когда в алтаре поют «Воскресение Твое, Христе Спасе...» Каким бы ты ни был грешным, недостойным, зачерствевшим, от тебя почему-то вся грязь отлетает, когда слышишь это песнопение. Такая милость Божия! Потому что, выйдя из храма, опять окунаешься в свой мир, далеко не пасхальный. И по-человечески нет веры, что можно измениться, как-то исправиться. Почему-то это особенно обостряется в пасхальные дни.
Отец Андрей Лемешонок: Более того, враг иногда человеку показывает, что будет всё хуже, тяжелее, больнее, сложнее. Оно так и будет. Но в любой ситуации Бог может прийти на помощь. Испытания, с которыми мы встречаемся сегодня, необходимы нам для духовного взросления. Я сознательно проживаю уже не первую Пасху и помню: всегда вдруг на Пасху плакать хочется. И сейчас я хочу объявить войну греху, в себе прежде всего. Поэтому моя Пасха — это не внешнее плетение волос (1 Пет. 3: 3–4), не натюрморт с куличами и яйцами, не картина с улыбающимися сестрами и братьями, а борьба, когда человеку больно, но он говорит: «Слава Богу за всё», когда человеку невмоготу, но он говорит: «Будем жить». Вот что для меня на сегодняшний день настоящая Пасха. Я думаю, что у каждого есть проблемы, и они по-человечески в какие-то моменты неразрешимы. Но это не должно закрывать от нас Христа.
Монахиня Харитина: Мне очень близко то, что вы говорите. Самый первый неразрешенный для меня вопрос — это мой внутренний мир, который — чем дольше я живу, тем больше это вижу — совершенно не соответствует тому месту, где я нахожусь. Постоянно надо себя тянуть, заставлять. И когда человек так старается жить, то, наверное, он весь год идет к Пасхе.
В этом году я прожила канон пасхальный. Я так хотела на Пасху быть хоть полчаса на службе без посторонних мыслей — взять и ни о чем не думать. Интересно, что я даже не просила Бога об этом, а просто было такое желание. И во время канона как-то всё лишнее ушло. Хотя бы на это время Бог помог отдать Ему все силы. Мать Архелая нам постоянно повторяла: «Громко пойте, кричите, чтоб радостно было». Я решила: буду кричать, буду радоваться, петь. Может, это чувственно, но...
Отец Андрей Лемешонок: «Чувственно». Чувства тоже должны быть. Что ты, бесчувственно будешь кричать? И я чувствовал, как вы пели. Что интересно: есть профессиональный хор и ваш. Все пели прекрасно, но я скажу: вы лучше пели. Хотя по-человечески должно быть по-другому. Вы делали всё, что возможно и что невозможно. Иногда человек, не слишком способный по природным данным, может перешагнуть через свою неспособность, через свои силы и знания и стать выше профессора. Ученый пришел к преподобному Антонию Великому, а Антоний Великий нигде не учился, но он сказал ученому буквально несколько слов, и тот развел руками: «Мне уже и не о чем спорить». Это не значит, что не надо учиться, но бывают минуты, когда Дух может компенсировать все недостатки. Даже у профессионалов самые лучшие их моменты — не тогда, когда они любуются своим профессионализмом, а когда Дух действует.
Монахиня Харитина: Для меня пасхальная радость была в том, что я смогла Богу отдать силы. Когда есть физическая немощь, что-то болит, например, горло, мне трудно поверить, что всё будет хорошо. Как не пожалеть себя...
Отец Андрей Лемешонок: Вот вопрос: бывает, ты поешь, ты в форме, у тебя голос звучит, звенит; а бывает, ты хрипишь, но думаешь: «Эх, сейчас всхрипну, чтобы хоть кто-то услышал!» И вот когда у тебя нет никаких сил и ты выдавливаешь из себя звуки — это самое лучшее, что может быть. Хотя внешне это не очень красиво. Но ты делаешь усилие, которое за пределами твоих возможностей... Тут нет никакого любования, никакой гордости, тут просто желание не сдаться.
Если у тебя всё болит и всё хрипит, а ты все-таки радуешься и кричишь: «Христос воскресе!» — значит, ты живешь.
Мы говорим не только о пении, но вообще о жизни. Можно всё сделать безупречно, но в этом не будет Духа. Только Бог — Судия. И Он дает конечную оценку всему. Нас могут хвалить или ругать, но мы говорим: «Суд весь у Бога».
Монахиня Харитина: Тогда вопрос. Почему так происходит: ты стараешься, как можешь, делаешь усилия — например, поешь, и вот один раз вы похвалите, а другой раз: «У, как плохо пели, что это такое, никакого Духа нет»?
Отец Андрей Лемешонок: Поэтому я и говорю: «Конечная оценка у Бога». А человеческие оценки бывают разные. Часто они зависят от настроения того, кто оценивает. У него нет настроения, он и говорит: «Духа нет». Так в ком же, прежде всего, Духа нет? В тебе самом. Поэтому старайся и говори: «Дух у меня есть. Не надо сказки рассказывать».
Монахиня Харитина: За время службы проживаешь, что такое, когда Духа нет, и что такое, когда Дух есть.
Отец Андрей Лемешонок: Это чтоб мы не присваивали Божие себе, чтоб мы смирялись. Когда мы смиряемся и говорим: «Простите, будем лучше петь, исправимся», тогда Дух есть. А когда мы обижаемся: «Ну как же? Всё, что можно, мы сделали! Это вы не правы», тогда Дух уходит. Самоуверенность несовместима с Духом любви и кротости.
Монахиня Харитина: Вот я и прошу молитв, потому что у меня как раз второе, а не первое.
Отец Андрей Лемешонок: В том-то и дело, когда человек старается, он ждет оценки, пусть даже подсознательно. И если эта оценка будет хорошая, ему это на пользу не пойдет. И Господь не дает хорошей оценки. И здесь проверяется по-настоящему: для Бога ли ты делал? Если ты ждешь оценки и она тебя возвышает, раздувает, то ты свое получил. В любой ситуации надо всё принимать и сохранять мир: «Молод, есть желание, исправлюсь». Если несправедливо и неправильно говорят, и тебе обидно, и ты пытаешься возразить, а тебя обрывают и ругают, это потом очень важно будет, потому что так человек растет по-настоящему. Это для нас бесценные уроки смирения.
* Имена монашествующих сестер изменены.
Продолжение следует…
04.05.2021