Один день из жизни женского подворья (ч. 2)

— Я мигом! — говорит девушка в черной юбке до пят и черной вязаной шапке и выходит с подносом для еды из двухэтажного домика.

В этом домике живут монахини Свято-Елисаветинского монастыря, за которыми нужен уход. Девушка в черной шапке — это Полина, она каждый день приносит им еду. Полине 26 лет. На подворье она всего две недели. На ее груди всегда висит пленочный фотоаппарат.

— Монахини безумно интересные, я с ними только недавно познакомилась. Сегодня общалась с одной. Была такая прекрасная погода, солнце с морозом, и я спросила, хочет ли она на улицу. Она сказала, что нет. Я говорю: «Ну как же? Погода такая хорошая!» — «А я не могу ходить». — «Ну так коляска есть, я вас могу покатать!» — «Ой, нет, я никого обременять не хочу». Сейчас у меня послушание готовить салат для завтрашней трапезы, но завтра я ее обязательно покатаю.

— О монастыре я задумалась года два назад, — рассказывает Полина. — Душа ищет, хочет чего-то большего узнать. В Бога я верила всегда, но что касается веры в (пауза)… Иисуса Христа, мне сложно. Мне очень сложно произносить Его имя вслух, больше нравится говорить «Вселенная». Я верю в связь с ней. Иногда ощущаю, как мы взаимодействуем, как она обо мне заботится, милует. Иногда я думаю, что это Бог, и мне уже не так сильно это режет слух, как полгода назад.

— А что вас смущает в христианстве? Сама личность Христа?

— Смущают ритуалы, обряды.

— Вы не причащаетесь?

— Неделю назад я причастилась здесь впервые за 15 лет.

— Вы что-нибудь почувствовали?

— Почувствовала. Легкость, радость.

— Почему выбрали православный монастырь?

— Вообще, меня интересует различная философия. Но я выросла в православной семье, культуре. Это более понятная, естественная для меня среда, хотя непонятная совсем (улыбается). Противоречия с Православием у меня нет. Матушка Варвара никаких замечаний мне не делала, за что ей большое спасибо. Если меня будут пытаться исправить — это будет противоестественно для меня, скорее всего, мне захочется уйти. Я считаю, что нужно давать человеку быть самим собой и привлекать его ненасильственно. А когда есть насилие, уговоры, от этого хочется убежать, потому что твою свободу ограничивают, и ты начинаешь защищаться. Так же происходит и в борьбе с зависимостями.

Я с ними борюсь сама. Здесь бы, наверное, сказали, что с помощью Бога. На подворье я уже две недели не курю, а курила с 15 лет. Свою пачку сигарет оставила друзьям перед отъездом. Первое время было нормально, а через три дня мне так сильно захотелось курить, что я расплакалась. Посидела, пописала в дневнике, почитала книжку, поработала и вроде бы успокоилась. Через пару дней меня опять ломало, но ничего, нормально, живу.

Я, конечно, могу подойти к охраннику и попросить у него сигареты, но понимаю, что мне потом нужно будет матушке Варваре в глаза смотреть. Я буду ходить и знать, что накосячила, ослушалась.

Зависимости — это болезнь. Я сама определила, что зависима. Если я не могу покурить раз в месяц, а курю 10 сигарет каждый день, если я не могу выпить бокал вина, а выпиваю бутылку, то это уже зависимость. В какой-то момент я поняла, что не хочу этой жизни для себя, что я не хочу быть там. Потому что когда я там, я себя не люблю. Мне не нравилось, как я веду себя, что говорю. А если я себя не люблю, как я могу любить людей вокруг?

«Благословите поехать на женское подворье»

— Я много раз заходила на сайт монастыря, смотрела материалы про подворье, чем здесь занимаются женщины. Я сама выросла в деревне, и деревенский труд для меня не представляет сложности. Меня это не пугало.

Походила на несколько бесед к отцу Андрею Лемешонку. Мне очень понравилось с ним общаться, его слова попадали в сердце. После одной беседы я подошла к нему и сказала: «Здравствуйте, меня зовут Апполинария. Благословите меня поехать на женское подворье». Я очень беспокоилась, думала, если мне откажут, то всё, моя жизнь закончилась, потому что всегда сложно получать отказ в том, чего ты очень хочешь. Но отец Андрей меня благословил и больше ничего не спрашивал.

Я неделю не решалась позвонить матушке. 5 января не очень хорошо себя чувствовала, была расстроена. И думала о том, что не хочу оставаться одна. Я позвонила матушке Варваре, и она пригласила меня на рождественскую службу — всенощное бдение. Мне так понравилось это название — «бдение»!.. Это была моя первая служба. Я увидела сестер, и меня поразило, сколько у людей боли и страдания. У каждого своя история. Я заметила, что здесь никто не улыбается, а я тут такая приехала… И я подумала, что, наверное, мне здесь не будет места, я не смогу тут ужиться. Потом я посидела с матушкой Варварой, а она такой маленькой, хрупкой мне показалась… И я подумала, что здесь нужна. Поняла, что хочу помогать людям, во мне есть силы на это, энергия.

В Минске я работаю в хостеле. Решила, что возьму отпуск на три месяца и приеду сюда. У меня был очень большой страх конфликтов. Но мне кажется, мы с сестрами достаточно тепло приняли друг друга. Я ловлю улыбки, подколы — мне это нравится. Как-то мне было нехорошо, и одна сестра сказала: «Давай я тебе помогу, может, тебе кофе сделать?» Я ее знала неделю. В мирской жизни я встречала только в путешествиях, чтобы тебя так быстро могли принять и оказать помощь. Мы ведь очень часто озадачены своими вопросами, а здесь стараются жить как семья и обращать внимание не на свое настроение, а на нужды другого — помочь, выслушать, приобнять. 

— За счет чего это здесь воспитывается?

— Этому учит Бог: что нужно забыть о себе, что нужно открыть сердце другому человеку, думать о другом человеке, и в этом будет радость. Но не всегда это получается… Две вещи, которых мне здесь не хватает, — это время на чтение и на дневник. Оно есть только перед сном, но бывает, что глаза уже закрываются. Хотя я понимаю, что в этом мое смирение, что сейчас ты, Полина, читать не будешь, а будешь чистить картошку (смеется). Расписание дня, послушания очень помогают в борьбе с зависимостями…

«Для радости много не нужно»

— Я рекомендовала бы каждой девушке хоть на неделю приехать на подворье и посмотреть на эту жизнь. Это место многому научит. Я рада, что пришла сюда не в 40, а раньше. Здесь ты живешь вдали от мира, здесь нет кино, баров, телевизора, лишних разговоров, здесь жизнь идет совсем по-другому. Меня радует, что нет лишнего шума… Удивительно тут (смотрит в окно), вон сколько берез…

Для меня подворье — это дом. Дом — это тепло. В домике, где я живу, есть душ, кипяток, свет, кровать, мой уголок, чай. Ты понимаешь, что для радости много не нужно. Мне здесь хорошо. За всю свою взрослую жизнь я никогда так часто не бывала на улице. Особенно зимой. Зимой обычно едешь на работу, с работы скорее в транспорт, домой. А здесь ты постоянно на улице, начинаешь утро с крестного хода. Казалось бы, вставать рано утром так не хочется, но я думаю — это такая возможность выйти за забор, прогуляться полчасика, посмотреть на пейзажи красивые… У меня пленочный фотоаппарат, я взяла его с собой, чтобы снимать. Мне нравится пленка, нравится сам процесс: остановиться, щелкнуть. И еще нравится элемент неизвестности — получится или нет.

Я бы хотела здесь пробыть три месяца, но, конечно, на всё воля Божия. Может, что-то случится, и мне придется уехать, но очень надеюсь, что нет. Понимаю, что когда придет время уезжать, мне будет грустно.

«Наша задача — научиться любить всех»

— Это икона преподобного Сергия Радонежского, когда ему явилась Богородица и исцелила, а слева икона — преподобную Марию Египетскую причащает старец Зосима, — Елена показывает мне храм подворья. Ей 31 год, на подворье она вместе с мамой живет уже четыре месяца. Так сложились обстоятельства, что им негде было жить. Духовник благословил их искать женский монастырь, где можно потрудиться и пожить.

— Почему-то поисковик в интернете мне всё время выдавал Свято-Елисаветинский монастырь. Мы приехали с мамой в Минск на беседу с отцом Андреем Лемешонком. Батюшка благословил, и мать Варвара забрала нас на подворье. Она ставила нас на самые разные послушания. У мамы не крепкое здоровье. Тут каждый человек со своими немощами, и матушка смотрит, чтобы послушание было по силам.

Сейчас я администратор. Меня можно поставить на разные послушания. Матушка часто в разъездах, и она хотела бы, чтобы в ее отсутствие я могла ее заменить. Первое время я была в шоке: люди старше меня, они тут прожили, лучше меня всё понимают, и как они меня будут воспринимать? Но матушка благословила, и я смирилась. Говорю: «Сестры, если что-то не так, вы же меня направите, вы мне подскажете?» И как-то потихонечку всё стало налаживаться.

Первое время мы жили с мамой в одной комнате, потом нас расселили. Мы не хотели разделяться, но матушка благословила, сказала, что наша задача научиться любить так всех, как мы любим друг друга. И вот к маме поселили девушку, у которой со своей родной мамой были проблемы, и ей очень было нужно такое отношение «мамы к доньке». Здесь за свою комнату каждая болеет душой. Заботятся друг о друге. И слабого защищают.

Мне здесь очень помогает мой жизненный опыт. У меня дядя сидел 20 лет, соседка была с психическим заболеванием. Сейчас я смотрю на этих людей и понимаю, что мой опыт был для того, чтобы я этих людей любила, жалела, не осуждала. А к человеку ласково отнесись — и он оттаивать начинает…

Когда мы сюда попали, я не видела никакого просвета в нашей жилищной ситуации. У меня есть дом, который недешево стоит, но вернуться в него я не могу и продать тоже. Насельникам подворья помогает фонд «Дапаможам». От фонда к нам приезжает юрист, и он сказал, что проблема решаема. Всё будет так, как Господь даст. Я уже смирилась с тем, что дома у меня нет, но помощь пришла, откуда вообще не ждали.

Чувство дома

— После двух месяцев пребывания здесь у меня появилось чувство дома: когда спокойно ложишься спать, когда не думаешь, что тебе завтра есть, — продолжает Елена. — Дом — это тепло. Это когда ты придешь, и тебя выслушают, даже если ревешь как белуга, когда тебя поймут и пожалеют.

Матушка старается ни к кому не привязываться, но о каждом заботится как мама-наседка. Тех сестер, которые просятся в мир съездить, она старается оградить. Отпускает человека, когда он может потянуть искушения, которые там его встретят. Она переживает за каждую сестру, чтобы та лишний раз не споткнулась.

Покровитель подворья — преподобный Сергий Радонежский. Елена говорит, что благодаря ежедневному крестному ходу чувствует себя здесь под покровом молитвы, как «под крылышком». Особенно это чувствуется, когда она уезжает в город — тогда приходится самой хвататься за молитву.  

— Господь помогает здесь на каждом шагу, это видно по мне, по сестрам. Была такая ситуация, что сестре срочно нужна была машина, а я не могла дозвониться единственному водителю, который был на подворье. Он был недоступен, я бегала, искала его, а потом остановилась, смотрю на храм и говорю: «Господи, ну где он, куда он делся? Приведи меня к нему». И после этих слов я пошла в подвал храма, а водитель оказался там. Когда всё хорошо, молитва расслабленная, теплохладная. А Господь слышит крик человека: «Господи, помоги, я не могу с этим справиться!»

Крестный ход

Ночью шел снег, всё замело. Утром сестры лопатами расчищали дорожку вокруг подворья, а это примерно 1,5 км, поэтому крестный ход перенесли на обед.

Из храма идет цепочка сестер, в руках у них крест, иконы преподобных Сергия Радонежского и Марии Египетской, Божией Матери Владимирской. Сестры выходят за территорию и с молитвой обходят подворье. На дороге есть подъемы и спуски, скользко. Сестры протягивают друг другу руку, помогают идти.

Открывается вид на снежные просторы и холмы, далекие деревни. Полина останавливается, чтобы сделать кадр на свой пленочный фотоаппарат. Далеко город, соблазны, которые так легко могут заставить сменить маршрут, суета и борьба за жизнь. А здесь не слышно никаких звуков, только тихая молитва покрывает место, которое стало для сестер пристанищем, спасением и домом.

Беседовала Ольга Демидюк

Один день из жизни женского подворья (ч. 1)>>

12.02.2021