Красота Церкве Российския

 «Новый монастырь по-новому и устрой!»

(Прп. Амвросий Оптинский)

К началу ХХ века благотворительность в Российской империи стала масштабным явлением: благотворительное движение в обществе переживало грандиозный подъем, какого не демонстрировало на тот момент ни одно европейское государство, и развивалось по двум направлениям —покровительство наукам и высокому искусству и поддержка социальной сферы. Оно отличалось также многообразием форм и уровней: общественным призрением занимались городские благотворительные общества, деревенские земства. В деревнях открывались общества призрения для крестьян и ясли-приюты. В городах была налажена система попечительства о бедных. В рамках городского самоуправления создавались специальные комитеты. Всего в 1902 году в Российской империи было зарегистрировано 11 040 благотворительных учреждений и 19 108 приходских попечительских советов. Новая для России форма благотворительности — сестринское милосердие — сформировалась в массовое движение, в котором участвовали христианки-доброхотки многих российских губерний. K началу Первой мировой войны было зарегистрировано около 120 сестрических общин, к середине 1917 года объединявших около 30 000 сестер милосердия.

 

Тем не менее в этот период в служении общин сестер милосердия наблюдался определенный кризис. Сам способ организации учреждений, готовящих женский санитарный персонал для Красного Креста, с одной стороны, включал строгие правила и ограничения, подходящие для религиозной организации, требовавшие от кандидатов большого самопожертвования и благородства, а с другой стороны, Красный Крест — это светская организация, и сестры милосердия были здесь ничем не большим, чем простые солдаты в армии.

 

В старейших общинах (приблизительно в 5 из 120 существовавших в то время в России) сестра милосердия давала обещание служить «доколе сил моих достанет», после чего на нее возлагался крест. По сути, это обещание представляло собой гражданскую служебную присягу, хотя она и приносилась в церкви, и не имело силы подлинного церковного обета, а сам обряд не был церковным посвящением (поставлением). В остальных общинах, принадлежавших Российскому обществу Красного Креста, таких присяг и вовсе не принималось.

 

Сестра порой не видела связи своей внутренней духовной жизни с деятельностью, которой занималась. По завершении трудов по уходу за тяжелобольными или ранеными, чувствуя себя свободной от каких-либо обязательств, она могла устремляться к абсолютно светскому кругу развлечений и занятий. С одной стороны — это «сестры милосердия» в широком смысле, оказывающие разнообразную физическую и духовную помощь нуждающимся, а с другой — только медицинские сестры.

Преподобномученица Великая княгиня Елисавета осознавала нецерковность общин сестер милосердия и не раз подчеркивала их светский характер. Решив посвятить себя служению нуждающимся, бедным и обездоленным, она писала: «Мне бы не хотелось обращать мою Обитель в обыкновенную общину сестер Милосердия, так как, во-первых, там только одно медицинское дело, а другие виды вовсе не затронуты, и, во-вторых, нет церковной организации, и духовная жизнь на втором плане, тогда как должно быть совершенно наоборот».

 

В России на начало ХХ века не было церковного института сестер милосердия. Преподобномученица Елисавета приложила значительные усилия к разработке модели этого «института» для Русской Православной Церкви на примере основанной ею Марфо-Мариинской обители. Руководствуясь советами подвижников высокой духовной жизни своего времени и священноначалия (митрополита Трифона (Туркестанова), прп. Алексия Зосимовского, прп. Гавриила Спасо-Елеазаровского), преподобномученица Елисавета составила для новой обители устав.

 

Также был выработан особый церковный чин посвящения для сестер Марфо-Мариинской обители. В его разработке приняла участие сама Елизавета Федоровна, затем он был исправлен митрополитом Московским Владимиром и утвержден Святейшим Синодом. После решения императора Николая II митрополит Владимир оставил этот чин без особых изменений. Первый раз он совершался 9 апреля 1909 года викарным епископом Трифоном (Туркестановым) во время всенощного бдения после великого славословия. При возжигании свеч пелся особый, составленный для чина тропарь: «Во иго Твое спасительное прими мя, Христе, рабу Твою: Ты бо на кресте излиянною кровию, не точию словом Твоим, любовь ко ближним нам еси заповедал имети. Не презри убо мене, претекшую Ти ныне: и открой сердце мое, Спасе, любви Твоей, яко да во образе ближних Тебе послуживши спасуся». В ответ на вопрошание архиерея сестры давали обет «вольного служения Богу в ближних», а также обещались «нерушимо хранити святую веру Христову, уставы святыя Церкви православныя, целомудрие, нестяжание и послушание настоятельнице». Обет именовался архиереем священным. Для Елизаветы Федоровны и некоторых сестер он был пожизненным, но мог приниматься и на какое-то определенное количество лет.

Из письма Великой княгини Елизаветы Федоровны императору Николаю II (1909 год): «Я возложила это на себя не как крест, а как некий путь, полный света, который Господь показал мне после смерти Сергея и который за многие и многие годы до этого начался в моей душе…»

 

По словам преподобномученицы, цель существования возникшей обители состояла, во-первых, в служении милосердию во имя Святой Церкви; во-вторых, встать рядом с монастырями, разделить с ними труды спасения на местах скорби и греха, идти ко всем нуждающимся в образе апостольского служения святых жен-мироносиц Марфы и Марии, идти к бедствующим духовно и телесно, чтобы нести им свет Христов и радость Его.

Приобщать людей ко всему церковному — это была едва ли не главная задача сестер на ниве духовного просвещения. Так, например, двери больничного храма в обители держались открытыми, чтобы больные, лежавшие в смежной палате, могли внимать церковной службе.

В организованной при обители воскресной школе для девушек и женщин преподавали сами марфо-мариинские сестры. Открытый при обители кружок «Детская лепта» много способствовал созиданию воли к трудам на благо ближним. Участники этого кружка приняли на себя задачу хотя бы что-то сделать своими собственными руками для бедных детей.

Невзирая на все трудности, сестры обители и ее августейшая настоятельница шли даже в самые грязные трущобы, чтобы нести высокое миссионерское служение — жечь сердца заблудших Христовым словом. Сестры упорно боролись за спасение каждой удалившейся от Господа души.

 

Одним из главных направлений милосердной деятельности сестер была медицинская помощь. Со временем в обитель начали поступать и больные, считавшиеся неизлечимыми. За их жизнь боролись не только медицинскими средствами, но и молитвой. У постели умирающих нередко часами просиживала сама Великая княгиня. Она же читала Псалтирь по уже отошедшим.

Общаясь с больными, Елизавета Федоровна не боялась никакой инфекции, когда благодарные люди обнимали ее, ведь для чистого все чисто (ср.: Тит. 1: 15). Великая княгиня была отличной операционной сестрой. Однажды в обитель была привезена кухарка, случайно пролившая на себя горящий керосин. Елизавета Федоровна собственноручно дважды в день меняла ей повязки. Великая княгиня принимала участие и в ежедневно проводившихся обходах больных. «Великой Матушкой» называли Елизавету Федоровну исцеленные больные. В больнице обители практиковали лучшие врачи; но самым существенным средством всегда считали исповедь и Причастие. Помочь подготовиться умирающему к переходу в вечность считалось важнейшей задачей.

В общей сложности 34 врача вели безвозмездный прием в амбулатории обители Марфы и Марии. В 1913 году было около 11 000 приемов. Отпуск лекарств для бедных производили также бесплатно, для остальных — с большой скидкой. Марфо-мариинские сестры оказывали медицинскую помощь на дому; готовили для немощных горячую еду. Много тысяч бесплатных обедов было предоставлено за счет обители, они выдавались на дом.

 

Великую помощь от обители получали и жители Хитрова рынка, где в основном проживали безработные, опустившиеся люди. Настоящим праздником для людей, влачивших нищенское существование, становились устраиваемые обителью рождественские елки. Уже в первые годы при обители было открыто убежище для чахоточных женщин. Для него было приспособлено здание, имевшее 10 комнат. В 1910 году в убежище находилось 65 человек; 35 женщин, почувствовав значительное облегчение, выписались. В 1911 году в школе для девочек, организованной при обители, воспитывалась будущая супруга художника П.Д. Корина. Елизавета Федоровна лично приняла участие в судьбах по крайней мере 9000 детей. Даже поиском мест для безработных занимались марфо-мариинские сестры. Великую княгиню так почитали, что нередко облагодетельствованные ею становились на колени, чтобы поцеловать края ее одежды. «Как ангел милосердия и любви Вы являетесь в лазаретах, госпиталях и приютах со словом утешения и ласки» — слова преосвященнейшего епископа Георгия (Ярошевского) о Елизавете Федоровне.

 

Она вдохновляла многих. Но не колоссальными суммами своих пожертвований. Главной силой было ее сострадательное сердце. Ее нравственная чуткость увлекала примером. Формализма — как фальшивого делания — она никогда и ни в чем не признавала. Если она устраивала на Черноморском побережье санаторий для раненых, то с материнской заботой предусматривала всё: от мягкой кровати с хорошим бельем до домашних тапочек на коврике. 450 пудов багажа было доставлено из Москвы в Новороссийск для обустройства этого санатория: комоды, зеркала, пуфики и столики, писчая бумага, конверты, карандаши, перья и прочие письменные принадлежности, халаты, полотенца и персональные предметы гигиены — всё до последней мелочи, даже гравюры на стены Елизавета Федоровна выбирала сама. Когда в Кремлевском дворце Великая княгиня организовала склад для отправки на фронт посылок, то сама с великой благодарностью принимала все пожертвования.

Из воспоминаний Н. Балуевой-Арсеньевой: «Если она бралась опекать гимназию, то приобретались лучшие учебные пособия, рояли, классная мебель, приглашались известные преподаватели, совершенствовались программы учебных предметов. Сам Николай Михайлович Пржевальский устраивал чтения о своих путешествиях в пользу Елисаветинской гимназии. Воспитанницы этого учебного заведения, девушки разных сословий, становились высокообразованными наставницами и учительницами».

К чему бы ни приступала Великая княгиня, за какое бы дело ни бралась — всё согревалось теплотой ее души. Потому, например, в трудовом убежище инвалидов не только лечили и обучали ремеслу, но и грамоте, арифметике, церковному пению, организовывали своим подопечным посещения цирка, народных гуляний. Ангелом-хранителем Москвы называли Великую княгиню Елизавету Федоровну. Созданные ею благотворительные учреждения были примером христианского милосердия. Ей подражали, в ней видели идеал православной жизни, к которому хотелось стремиться. Посеянное преподобномученицей Елисаветой зерно дало обильные плоды: сестричества, действующие сегодня в Русской Православной Церкви, — преемники по церковному служению Марфо-Мариинской обители, учрежденной в 1910 году Великой княгиней.

 

«Я полна совершенным миром, — писала Елизавета Федоровна, — а совершенный мир есть совершенное счастье… мне Господь дал в этой жизни прекрасную работу… я буду стараться делать всё, что от меня зависит, и, вложив свою руку в Его, пойду без страха вперед, сколько бы скорбей и упреков ни приготовил для меня мир».

О святая, ты доказала истинность этих слов и в момент своей кончины, и твое дело продолжает жить, потому что любовь не умирает. Тебе поем мы слова благодарности, ведь и нас, 100 лет спустя, согревает свет твоей обители. 

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Фотографии из Интернета

При подготовке текста использовались материалы:

1. https://ruskline.ru/analitika/2005/02/24/svyataya_prepodobnomuchenica_elisaveta_feodorovna_monahinya_ili_diakonissa/
2. Дамаскин (Орловский), игумен. Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. — Май. Тверь, 2007 г.
3. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни: Воспоминания. М., 1994 г.
4. Великая княгиня Елисавета Феодоровна (mmom.ru)

18.07.2021