Дорога, полная света (часть 2)

Монахиня Елисавета (Вюртенбергер) родилась в Германии, как и Великая княгиня Елизавета Федоровна Романова (урожденная Елизавета Александра Луиза Алиса, дочь великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV). Как и преподобномученица Елисавета, приняла православную веру против воли родителей и несла служение в больнице. О Промысле Божием, помощи небесной покровительницы и переезде в Беларусь, в Свято-Елисаветинскую обитель, матушка рассказала нам в большом интервью.

— После принятия Православия я продолжала работать медсестрой в больнице. Желание стать монахиней у меня осталось, но в Германии нет православных монастырей. Уезжать в другие православные страны я не хотела. Духовной родиной для меня тогда был Сергиев Посад.

Я поехала в Берлин, мы поговорили с нашим владыкой Феофаном (Галинским) — архиепископом Берлинским и Германским Московского патриархата. И в 1998 году на епархиальном собрании он совершил мой иноческий постриг с именем Анастасия. Владыка сразу сказал, что монастыря нет, кельи нет. Я стала монахиней в миру.

Интересно, что в 1999 году я поехала в Эссекс (Англия), в православный монастырь, который основал архимандрит Софроний (Сахаров). Поговорила с игуменом монастыря архимандритом Кириллом (Аконом). Спросила, можно ли там остаться жить. Он на меня посмотрел и спросил: «Вы по-русски говорите?» — «Да, более-менее понимаю». — «Тогда поедете в Беларусь, там сейчас строят монастырь». Я подумала: «Как это возможно? Как мне попасть в Минск?» Я знала, как трудно выехать в постсоветские страны — нужны были визы, приглашения, — и не придала значения его словам.

Владыка благословил меня трудиться у игумена Митрофана (Хаузера) в юго-западном благочинии Германии. По послушанию я переехала в Тюбинген, там была маленькая часовня, где раз в месяц совершалось богослужение. А еще раз в месяц богослужение совершалось в Штутгарте. Вскоре в Штутгарте появилось постоянное помещение для богослужения, его арендовали в здании протестантской церкви. Внизу был детский сад, выше — зал-собрание, а над залом — квартира, куда я позже переехала. 

Мы установили иконостас в зале и восемь лет совершали богослужения. У меня была ежедневная работа в больнице, на выходных — послушание в церкви. Я много лет была старостой общины, выполняла различные обязанности, от уборщицы до повара. Кроме работы, нужно было совершать монашеское келейное правило. Не все знали, что я монахиня. Главное отличие меня как монахини — я старалась жить по Евангелию. Быть внимательнее к людям рядом. Например, однажды ко мне подошла женщина, у которой были трудности в семье: муж пил, был грубый. Я предложила ей жить со мной. Так она прожила у меня три года. В итоге вышла замуж, стала счастливым человеком. У нее всё хорошо.

Через несколько лет в Штутгарт приехало много людей из России, приход стал полностью русским. А в 2001 году туда с выставкой приехали сестры из Свято-Елисаветинского монастыря. От них я узнала о святой Елисавете — Великой княгине Елизавете Федоровне Романовой. Меня поразила ее жизнь, ее чистота, простота. Поразило то, что она, будучи из дворянского рода, оставила прежний мир и не отказалась от служения больным, сама делала прививки, стояла в операционной…

В 2003 году архимандрит Митрофан постриг меня в монахини с именем Елисавета — в честь преподобномученицы Елисаветы. Обычно человек не выбирает имя при постриге, но, честно говоря, я его попросила. Я чувствовала со святой какую-то связь: мой год рождения на 100 лет позже, чем ее, а день моего пострига совпал с днем, когда преподобномученица Елисавета перешла в Православие. Как и святая, я перешла в Православие совершенно осознанно и против воли родителей.

Накануне моего пострига приехали сестры из Свято-Елисаветинского монастыря и так, случайно или промыслительно, приняли в нем участие.

В 2007 году я трудилась у митрополита Серафима (Жоанте) Румынской Православной Церкви в Нюрнберге. Вернулась в Мюнхен, в Нюрнберге потеряла работу. В это время заболела моя мама. Я работала медсестрой в Мюнхене и ездила за 500 км, чтобы ухаживать за мамой.

К тому моменту у меня уже возникло сильное желание жить с другими монахинями. В одиночестве тяжело в миру. Я всё больше и больше чувствовала, что чужая там. Твои помышления совсем другие, ты отличаешься, всё по-другому чувствуешь. Например, пользуешься чашкой, но для тебя нет никакой разницы, простая она или золотая — это просто чашка, из которой можно пить.

На Западе для людей странно, если они слышат: «Вы скоро умрете, радуйтесь!» Верующие люди принимали эту весть со смирением, они прощались с родными, готовились к смерти, тихо и спокойно уходили. А были люди, которые боялись, что будет после смерти, и боролись до конца. Страшно смотреть, когда у человека уже нет сил, но он не хочет уходить. Это уже ад в жизни, можно сказать. Вообще, провожать тяжело болеющих людей в последний путь — это очень требовательная задача. Если ты верующий человек, у тебя есть возможность перенести это с молитвой. Общение с Богом дает тебе силы это пережить.

Мама умерла в 2016 году. И я стала думать, что же мне делать дальше. Я уже была в возрасте. Решила совершить паломничество в Иерусалим — я давно хотела туда попасть, приложиться к мощам преподобномученицы Елисаветы. В больнице отпуск планируют за год. Я записалась в поездку в паломническом центре в Берлине. Но за две недели до отъезда мне позвонили и сказали, что поездка не состоится, потому что не набралась группа. А у меня отпуск, куда-то надо ехать, и я спросила, какие у них предложения. Они подумали и предложили Минск. Так как я давно уже знала о Свято-Елисаветинском монастыре, то согласилась.

Духовная родина

— Итак, в 2017 году я первый раз приехала в Минск. Я сразу попала на вечернее богослужение и поняла, что приехала домой, нашла свою духовную родину. Это было особенное молитвенное состояние, особые чувства. А еще поразила сердечность людей. В Германии редко бывает, что люди обращают внимание друг на друга. А здесь я почувствовала искренность, гостеприимство, любовь между сестрами.

Я пробыла в монастыре около десяти дней. Сестры из отдела внешних связей показали мне монастырь, подворье на Лысой Горе. Уезжая, я знала, что вернусь.

Через год я поехала в Иерусалим. Там я очень молилась, чтобы Господь открыл мне мой путь, подсказал, куда идти дальше; чтобы все трудности и обстоятельства в жизни не помешали исполнить Его волю.

Вскоре я снова приехала в Минск. Тогда я уже внутренне решила, что хочу здесь остаться. Я попросила благословение у отца Андрея Лемешонка. Он благословил. Я уехала в Германию, чтобы решить вопросы по работе. И в 2019 году поступила в монастырь…

Когда я впервые увидела отца Андрея, то обомлела: подумала, что он Иоанн Кронштадтский (улыбается). У меня была такая ассоциация. Я очень люблю святого Иоанна Кронштадтского и его труд «Жизнь во Христе». Я читала на сайте монастыря о нем, о преподобном Силуане Афонском и понимала, что у меня с монастырем одинаковый духовный фундамент, те же духовные источники.

Очень важно получать духовное питание. Духовник, собрания с белыми сестрами, монашеские собрания, где можно обсудить проблемы, дают постоянный духовный импульс. Это окормление важнее, чем физическое питание. Без этого ты не сможешь жить в монастыре. Если этого нет, ты постепенно умираешь. Это осознание дало мне уверенность, что именно здесь моя духовная родина. При этом у меня остается связь с Троице-Сергиевой лаврой, моей первой любовью.

Жизнь в монастыре

— Мое послушание было в отделе внешних связей. Я была переводчиком, сопровождала иностранных гостей, проводила экскурсии.

Были и другие послушания, например, медсестрой в школе. До карантина я три раза в неделю приходила в детский интернат и занималась с детьми ароматерапией. Ароматерапию в Германии используют при уходе за больными: эфирные масла комбинируют в различных пропорциях для профилактики и терапии. Это очень полезно для кожи, дыхательной и нервной систем. Через ароматы можно общаться с детьми без слов. Я делаю им небольшой массаж. Прикосновение очень важно: это контактное влияние на другого человека. Я 30 лет работала в больнице и заметила разницу, когда человек трогает больного в перчатках и без перчаток. Перчатки создают дистанцию, барьер. Даже тяжело болеющие люди, люди без сознания реагируют на живой контакт.

Дети ждали меня всегда. Как-то я заболела и не приходила к ним две недели. И когда пришла, они спрашивали с искренним интересом: «А где ты была? Мы тебя ждали!»

Промысл Божий и благодать

— Я всегда говорила, что Господь за мою жизнь мне дал столько благодати, что хватило бы на сто человек. Но развить смирение очень трудно. У меня всегда оставалось чувство гордости, что это я молодец. А ведь меня нашел Бог, я ничего не сделала в жизни сама. Всё — его дар. Я просто дурак, который ничего не понимает. Не умеет смиряться, благодарить.

Сейчас смотришь на свой путь и видишь, как Господь меня вел, держал за руку. Я думала: «Зачем учила русский язык и не работала учителем? Зачем учила английский и французский в школе?» А сейчас в монастыре могу переводить английские, французские тексты — все мои умения пригодились.

На протяжении всей жизни я чувствовала Божию любовь, несмотря на свои падения. Я очень долго курила, практически до поступления в монастырь. Это была моя страсть. Страшно вспомнить… Я не курила, когда ездила к маме или посещала монастыри, но дома привычка возвращалась. Но Господь всё равно не отступал от меня.

Надеюсь, что после смерти я буду стоять по правую сторону от Господа. Что там будет? Уже всё описано в Откровении Иоанна Богослова. Небеса для меня без времени и пространства, это другое состояние. Пока мы живем на земле, мы частично поднимаемся туда на каждой Божественной литургии. Принимаем Тело и Кровь Христа, приступаем на торжество, которое бесконечно. Это уже Небо на земле.

Записала Ольга Демидюк

Дорога, полная света (часть 1)>>

07.04.2021