Откуда вера?

Незадолго до смерти отца Иоанна Кронштадтского Бог привел мне с другом о. Неофитом (уже умершим) посетить святого пастыря. Это была беседа необычная, памятная мне, грешнику. Но я вспомню тут лишь об одном предмете.

— Батюшка! — спросил я, — скажите, пожалуйста, откуда у вас такая пламенная вера?

Чтобы понять мой вопрос, прошу припомнить, что мы, семинаристы, а потом и студенты, были хладными в вере; а потому и в других не могли понять горячности ее. Отрицать ее у отца Иоанна было уже никак невозможно, и я не раз был очевидцем его пламенного служения на литургии и в проповедях.

Да, это общеизвестный факт. И для меня его вера была как бы загадкою: чего сам не знаешь, всё кажется непонятным.

— Откуда вера? — задумчиво переспросил медленно уже болезненный старец и некоторое время молчал. Мы ждали.

— Я жил в Церкви! — вдруг твердо и уверенно ответил батюшка. Я, богослов, студент, — увы! — не понял этих слов: «жил в Церкви». Что это такое? «Странное неведение», — скажет читатель. Не отрицаю, а сознаюсь. Но то-то и печально, что мы, будущие пастыри, не понимали таких простых вещей, как Церковь. А отцу Иоанну было очевидно. Я же действительно не понял его ответа, точно он мне сказал что-либо на чужестранном языке. Так вот и Никодим не понимал Христа Господа (см.: Ин. 3: 4–9). И я переспросил:

— Что это значит — жили в Церкви?

Отец Иоанн даже несколько огорчился:

— Ну, что значит? Ну, я служил вот Божественную литургию и другие службы; молился вообще в храме… — потом, еще подумавши, продолжал — Любил читать в церкви минеи. Не четьи-минеи (не жития святых. — Прим. авт.), — хотя и те прекрасны! — а минеи богослужебные. Любил читать каноны святым.

Он действительно всегда на утрене выходил на левый клирос и сам читал каноны им. И как читал! С великим дерзновением. Почти как бы требовал их заступления у Бога. Помню, первый раз мне пришлось посетить его в день преподобного Алипия (Столпника). Как отец Иоанн взывал к нему с силою!

— Преподобие отче Алипие, моли-и Бога о нас!

«Моли-и!» Точно он стоял перед ним и горячо просил ходатайства. И вся служба проходила у него с силою.

Не помню уже других подробностей этой важной беседы о Церкви.

— Вот что значит: жить в Церкви, — закончил он.

Постепенно и для меня вскрывалась вся важность Церкви. Я теперь, вспоминая прошлое, первый и даже второй периоды моей веры, должен сознаться, что она держалась не словом Божиим, и тем менее житиями святых или творениями святых отцов. Можно сказать, что я последних, как и житий, даже и не читал почти: ни в духовной школе, ни в семинарии. Странно это? Бесспорно.

Но никто не интересовался этими источниками и никто из старших даже никогда не говорил нам о важности их, не затеплил интереса.

Я сам был библиотекарем в семинарии, видел эти толстые книги, помню и кожаные переплеты «Добротолюбия», но ни разу даже и крышки не раскрыл в них. Дух был у нас земной, естественный.

А Писание, как я уже писал, было лишь учебником, и притом холодным. И мы тоже не питались им.

Следовательно, вера моя, как и у других товарищей, жила не словом Божиим, не житиями, а чем-то другим. Чем же? Я уже сказал: родительской и общей традицией, да еще сердцем собственным. Но это далеко не всё. Ведь традиции и сердце у всех бывали, но не все оставались верующими. Этому много причин. И одна из важнейших — Церковь. Кто жил в Церкви, тот хранил и веру; а кто уходил из Церкви практически, у того нередко и вера слабела.

Тот же отец Иоанн Кронштадтский в своем дневнике «Моя жизнь во Христе» говорил так (пишу по памяти): «Я еще дивлюсь: как это наши интеллигентные люди, ушедшие от жизни Церкви, всё же хранят остатки веры?»

26.11.2020