— Меня всегда интересовало — что было до того, как вы стали регентом? С чего началось ваше творчество?
— Со слушания музыки. Это необходимый этап в становлении любого музыканта. В любом музыкальном учебном заведении этому придается огромное значение. Правда, важнее — придает ли этому значение сам ученик…
— Можно просто слушать Чайковского, Рахманинова — и все равно важно знать жизнь этих композиторов?
— Понимаете, жизнь Чайковского и Рахманинова, какие-то этапы и причины их творчества важно знать человеку, который слушает Чайковского и Рахманинова. Вот ты слушаешь Чайковского и Рахманинова? Нет, только в рингтонах (смеется). Это у нас такая жизнь сейчас. Поэтому смысла нет. А так, да, моя профессия — она такая: знать про Чайковского и Рахманинова все, всю их жизнь и этапы творческого развития, все жанры, в которых они писали — и тогда углубленное слушание их музыки происходит совсем по-другому. Когда ты слушаешь с подготовленным сознанием и просто знанием даже — это совсем иное, чем слушать просто так.
Симфонию Рахманинова никто не выдержит, кто не знает «про что» его жизнь была, его творчество, вообще, про что это. А кто знает, тот причисляет Рахманинова к гениальным композиторам. Не только русским, а вообще мировым. И я думаю, что это доступно людям.
У меня есть прецедент, когда человек, ни одного дня не занимавшийся музыкой, уже когда перевалило далеко за тридцать, вдруг заинтересовался. Общаясь со мной, она захотела понять, что слышу я, слушая Чайковского и Рахманинова, и ей много материалов послала. Она вдумчивый, умный, живой человек с интеллектом. Она это всё переработала, подумала, прочитала, запомнила. Я ей сказала: «Послушай вот это произведение. Здесь вот про что…» Я не имею в виду сюжет: здесь он «куда-то пошел, откуда-то вышел, что-то взял и вернулся обратно», а душевную составляющую этой музыки. Душевную, духовную, как угодно. Но все-таки духовную тоже, потому что музыка — последняя ступень перед молитвой, так же, как и поэзия. И ей удалось! Она мне со слезами написала, что «послушала Шестую симфонию Чайковского до конца, и даже несколько раз, и это гениально!» Вот так.
— Но все-таки — с чего все начиналось?
— Я училась в спецшколе: Средняя специальная музыкальная школа при Белорусской государственной консерватории. ССМШ при БГК, как мы ее называли. Первым произведением (которого я не помню) была «Весенняя песня» в соль мажоре. Наверное, все дети что-то подобное сочиняют. Мне было 6 лет, и тут все сказали: «О, у девочки способности». А мне казалось — тоже мне, способности: что-то наиграла… даже записать тогда не могла. Сыграла и запомнила. Не могу сказать, что мне особенно нравилось сочинять музыку. Мне нравилось вообще учиться. И все, что мне задавали, мне нравилось. И если мне нравилось сочинять прелюдию или еще что-то — мне нравилось то, что я сочинила.
— То есть вы не мечтали с детства стать профессиональным композитором?
— В музыке есть творчество, а есть часть, которая называется ремесло. И это не негативная составляющая, нет. Это необходимая составляющая, она называется профессионализм. Если этого нет, а есть творчество как анархия: что хочу, то и ворочу — ну, это дилетантство. Нужно сначала научиться, а потом уже позволить себе свободу отхода, отрыва от ограничений и канонов. И это отличает профессионала от дилетанта. Дилетант пишет как хочет. Профессионал — нет.
— А как же свобода творчества?
— Свобода действительно профессионального человека искусства в том, что он берет на себя добровольно некоторые обязательства, он себя добровольно ограничивает. У меня есть свобода выбора: я могу себя ограничить, а могу не ограничить. Но настоящий профессионал обязательно поставит себе определенные рамки. Он знает, какие, потому что он на это учился, в него вложен огромный труд. И надо отдавать то, что тебе дали и в тебя вложили. Я не устану повторять чью-то классную мысль (не помню, где и когда ее прочла). Она во мне откликнулась, и уже много лет я думаю, что профессионализм — это компетентность плюс ответственность. Компетентность рождается от знаний, от опыта и навыков, и это всё годы и годы. Не просто так: ты что-то прочел в интернете, ну пусть ты даже целый день читал об этом, все прочел, что есть в Википедии про это, молодец! Но это еще не значит, что ты компетентен. Нужен опыт, нужен навык, много чего нужно в каждом индивидуальном случае. Нужно прохождение, проживание этого и бесконечные тренировки, как это называется в спорте, а у нас — упражнения. Постоянное слушание, слушание, слушание музыки вокруг себя. И ее градация, деление на «хорошо — плохо», «ужасно», «никогда не буду слушать», «послушаю», «это интересно», «о, да, это красиво», «это гениально». Нужен этот постоянный процесс сортировки того, что слышишь. А не просто деление на «нравится — не нравится». У меня это отсутствует, я так не мыслю: «Вам это нравится?» — «Мне нравится». — «А мне что-то не нравится…» Это не те категории, с которыми нужно подходить к музыке. Я не с превозношением это говорю, а просто если человек хочет — опыт моей знакомой это подтверждает, — он поднимется на другую ступеньку, это без вопросов, какое бы ни было образование изначально или даже отсутствие такового.
— Но давайте вернемся к вашей творческой биографии…
— У нас был предмет, факультативный, правда — композиция. Я ходила на него класса с четвертого, мне нравилось, у меня получалось. Меня, наверное, хвалили… я не помню. Но больше всего мне там было интересно, по моей «детскости», что это было вечером и надо было идти в темноте! Мы собирались с факультативщиками и гуляли, делали кривули по городу. Общались и на тему музыки, и на тему не музыки…
Я никогда не хотела быть композитором… Оговорюсь в скобках: я не считаю себя композитором. Моим поколением в это слово вкладывается совсем другое содержание. Может, еще пройдет 30 лет или 50, и вообще грани сотрутся. Уже сейчас некоторые пишут: «композитор такой-то» — а он нот не знает! Он просто умело пользуется какими-то навороченными программами и умело компилирует: здесь поставлю такой бит, здесь такой инструмент, здесь такую мелодию. У него там тысячи тысяч компонентов, как кубик Рубика, как мозаика, как «игра в бисер» — и так получается своеобразная музыка к видеоролику или даже фильму. Вполне сойдет.
В моем понимании это не есть композитор. Может, составитель, какой-то компилятор. Хотя, в принципе… почему бы и не композитор? Он же делает композицию. Мы словом «композиция» можем много чего назвать. Например, композиция из цветов — икебана. Все это ограничения словами, кто как понимает термины. Терминология вообще — это же условность. Люди просто договорились, что означает то или иное слово.
Кстати, есть такой писатель-фантаст Сергей Лукьяненко, который сочинил нашумевшие в свое время «Дозоры». У него вышел новый роман, в котором действие происходит на другой планете. Этот фантастический роман он предваряет вступлением, в котором вводит читателей в терминологию: что есть что. Например, слово «книга» — я бы, как житель планеты Земля XXI века, поняла одно, а у него в романе это означает совершенно другое.
Поэтому, когда мы беседуем, нужно договориться о терминологии, и вообще, чтобы не спорить, нужно для начала договориться о том, какое значение мы вкладываем в те или иные слова. Тогда, возможно, и предмет спора рассосется. А так… Люди перестали понимать друг друга. Это катастрофа.
— В вашем понимании композитор — это кто?
— Моцарт и Шостакович. А Денисова — это автор церковных песнопений.
— Это сегодня вы автор церковной музыки, а кем вы себя чувствовали раньше, в тот момент?
— Ученицей. Все, чего я касалась, что мне предлагали в качестве важного для моей дальнейшей профессии, я принимала и впитывала. Это была школа, где готовили профессиональных музыкантов. Я знала свою будущую профессию с 6 лет… мне кажется, что я «знала» заранее и всю свою жизнь. В Советском Союзе свои жизненные перспективы многие себе представляли, это было расписано заранее. Я, например, с первого класса знала, что окончу свою одиннадцатилетку, поступлю в консерваторию и вернусь на работу в родную школу. Так оно и произошло впоследствии. И поэтому к тому, что мне предлагалось в качестве изучаемых предметов, я всегда подходила очень ответственно.
Может, потому, что мне было легко, и я получала радость от того, что я этому учусь. А уж от предмета «композиция» — тем более! Ты делаешь что-то, чего еще не было, что не звучало, и вот оно звучит, и это твое…
Продолжение следует…
Беседовал Вадим Янчук
Ред. монахини Иулиании (Денисовой)
15.09.2020
