Донбасс: жизнь под прицелом (часть 1)

Весной пошел отсчет седьмого года войны на Донбассе. Мирные жители в районах, где проходит линия фронта, продолжают жить под интенсивными обстрелами тяжелого вооружения. Люди всё также укрываются от осколков мин разного калибра, пытаются выжить за счет огорода, молятся в храмах и у поклонных крестов. О непростых буднях мирных людей, живущих под ежедневными обстрелами, рассказывает белорусский миссионер и волонтер Марина Кравцова.

Незримое присутствие Господа

— Жизнь на Донбассе идет своим чередом. Мирные люди во фронтовых поселках живут так же, как и мы с вами — ходят на работу, воспитывают детей, болеют, влюбляются, женятся, рожают детей, помогают друг другу, ссорятся и конфликтуют. Только там по-прежнему ежедневные обстрелы, погибают люди, разрушаются дома, и никто не знает, будет ли он жив через минуту. В местах, где особенно тяжело, остро чувствуешь незримое присутствие Господа…

 

Я была на Донбассе в марте, как раз перед закрытием границ. Тогда еще не понимала, что времени в обрез, планировала остаться на неделю, а Господь уже всё знал и всем управлял. Было даже такое, что я выезжала в один поселок, но появлялась четкая мысль: «Нужно быть в другом!» — разворачивалась и ехала в противоположную сторону. Удалось решить все основные задачи за три дня и успеть вернуться домой.

Главным на тот момент была помощь двум тяжело раненым мирным людям. Пожилые мужчины пострадали на своих участках — один вскапывал огород, второй тоже занимался хозяйством. У обоих тяжелое ранение живота. Необходимо было также успеть оплатить лечение еще одному пожилому человеку, у него угроза ампутации ноги, передать помощь Иверскому монастырю. В один из храмов во фронтовом поселке в этот приезд привезла ростовые иконы, один из образов Пресвятой Богородицы «Всецарица». В этом поселке живет маленький мальчик с онкологией...

 

За эти годы уже привыкла, что Господь действительно всем управляет. Еще в феврале для двух поселков, где идут активные боевые действия, я приготовила несколько пакетов с перевязочными материалами для раненых мирных жителей, но трижды их забывала. Очень злилась на свою несобранность. Но так случилось, что именно в марте, когда в аптеках уже начались ограничения продаж перевязочных материалов, и давали только по два бинта в руки, был ранен в живот Александр, и мои забытые пакеты стали спасением в сложившейся ситуации. Представьте, человек еще не был ранен, беды еще не было, а его уже ждали перевязочные материалы, которые помогли ему выжить.

 

Другая ситуация. Для ребенка с онкологией купила маски, почему-то взяла с хорошим запасом, даже не могу объяснить почему, и буквально через два месяца люди уже звонили и говорили: «Марина, как нас сейчас выручают твои маски, их нигде нет, а у нас есть».

Господь знает, где острее, и направляет тебя именно туда, даже вопреки твоим планам. Рациональностью и логикой это не объяснишь.

«За одну неделю ранено пять детей!»

— Интенсивность обстрелов тяжелым вооружением не снижается, мины на жилые поселки падают ежедневно. Была надежда, что весной, когда люди болели, огонь станет меньше, но март, апрель и май выдались очень напряженными. Снаряды ложились один за одним. Только за неделю было ранено пять детей!

В Александровке под обстрел попали три девочки. У одного ребенка осколочное ранение спины, у второго — головы, у третьего — ноги. Еще двое детей пострадали в другом поселке.

Дима в тяжелом состоянии, из него извлекли 40 осколков. Откровенно говоря, даже не знаю, где они в нем поместились. Была угроза ампутации ноги, но врачи собрали и ногу, и руку буквально по кусочкам. Сейчас его готовят к четвертой операции. Лечение и реабилитация будут долгими. Но главное — остался жив.

Настеньку накрыл собой мужчина, он принял осколки снаряда своей спиной и погиб. Благодаря ему ребенок выжил. После обстрела девочка буквально кричала: «Защитите меня!», — нервное потрясение было очень сильным. Учитывая, что у Насти порок сердца, и она недавно перенесла сложную операцию, боялись, что сердце у ребенка не выдержит.

 

Ранены подсобные рабочие. У одного мужчины была угроза повреждения осколком снаряда позвоночника, но Господь миловал, он остался на ногах. У другого — осколки извлекли из грудной клетки и руки. Женщину контузило.

Во время обстрелов люди прячутся в «подвалах». Но нужно понимать, что к войне никто не готовился, бомбоубежища не обустраивали. Речь идет не о серьезных укреплениях, а об обычных погребах для солений, которые есть почти в каждом сельском дворе. Когда бьют тяжелые орудия, даже если в погребе есть бетонные плиты, они лопаются, а в кирпичных стенах появляются трещины, в любой момент такое убежище может стать братской могилой. Были случаи, когда людей просто засыпало.

На первый взгляд кажется, что там всё одинаково стабильно. И вот ты приезжаешь, и понимаешь — дети выросли, кто-то закончил школу и даже создал семью, кто-то умер от болезни или его убило в ходе очередного обстрела. А ты с теплотой вспоминаешь вечерние разговоры о жизни с этим человеком, как он прятал тебя от обстрелов в своем доме или подвале. Список погибших мирных людей растет. Кто-то остался без дома из-за разрыва снаряда, кто-то ранен и пытается научиться с этим жить…

 

Люди тревожно делятся: «Марина, не знаем, где взять материалы, подвал [от постоянных обстрелов] надо укреплять, упало [мина] рядом, пошли трещины». Захожу в дом, а там трещины в потолке, дымоходе, потому что во время обстрелов земля ходуном ходит, иногда дом просто поднимается и опускается.

 

Высыпавшиеся окна уже никто не считает, когда удается застеклить, стеклят, но это деньги, а так закрывают фанеркой или пленкой. Люди в основном пожилые: нет ни сил, ни средств. По сути, ищут материалы для ремонта подвала на новый виток войны, чтобы продлить возможность выживания. От таких вещей по спине идет холод. Вдруг ты понимаешь, что с начала войны уже прошло более 6 лет…

Природа не выдерживает

— Сегодня одна из самых больших проблем фронтовой зоны — вода. Вода уходит. Еще даже год назад этот вопрос не стоял так остро. Сейчас вода ушла из последних колодцев.

 

Земля не выдерживает — высыхают и водоемы. В прошлом году еще кое-где в колодцах вода оставалась, и люди по-доброму делились с соседями. Всё село ходило к колодцу одной семьи. Сейчас и там воды нет. Жители ставят тазики, ведра и собирают в них дождевую воду. Так можно помыться и постирать.

В какие-то поселки, если есть отважные люди, которые не боятся обстрелов, привозят воду в бочках на продажу. Местные выходят с бидончиками или ведерками, покупают, потом на ней готовят еду. Качество? Бывает по-разному, рассказывали, что в последний раз вода имела резкий неприятный запах, пить ее было нельзя. Но и этому рады… Да и выхода нет. Люди очень терпеливы.

 

Я сама несколько раз подходила к месту, где раньше был большой водоем. Вместо него — рассохшееся потрескавшееся плато. Знаете, это похоже на армагеддон (в Апокалипсисе — место последней битвы сил добра с силами зла в конце времен), как и много других мест на Донбассе после тяжелых обстрелов.

 

Один мужчина мне рассказывал: «Марина, я видел, как течет земля! Летели “грады” [РСЗО], мы сидели в подвале с земляным полом, и земля текла, как вода!» Природа не выдерживает, что говорить о человеческой психике… Душа на пределе.

Трудолюбивые люди Донбасса

— В каждом поселке сохранился сельсовет, в его функции входит всё — от распределения гуманитарной помощи, которую раз в 3–4 месяца присылает Красный крест (сейчас помощь становится реже), до выдачи справок. Сельсоветы поддерживают храмы. Надо сказать, быть председателем во фронтовом поселке — это мужество. Те, кого я знаю, как мужчины, так и женщины (женщины часто даже отважнее мужчин), в случае необходимости едут в самое пекло. Если попадание в дом, тут же организуют вывоз раненых мирных жителей (бывало, что и сами вытаскивали), восстановление после обстрелов электро- и газоснабжения.

Во многих поселках создают рабочие отряды из 5–8 человек, которые ремонтируют, убирают, подметают, красят бордюры. Да, не удивляйтесь! Несмотря на то, что идет война, люди красят бордюры в белый цвет, высаживают много цветов! Вопреки войне в поселках красиво и чисто.

Если начинается обстрел, люди прячутся, пережидают, потом возобновляют работу. Могут быть и ранения, и гибель. Так каждый день. Так учителя ходят на работу, так ходят дети в школу.

 

Во фронтовых селах до войны были сильные хозяйства — фермы, селекционные центры, развивалось животноводство, овощеводство. Война всё разрушила. Люди на Донбассе очень трудолюбивые. Конечно, в селе больше возможностей для выживания, чем в городе — есть свой огород, люди заводят птицу, коз, свиней. У кого-то из селян были наделы земли, осталась даже какая-то техника от прошлой жизни. Но с этим сложнее, в полях могут находиться неразорвавшиеся снаряды, ты не можешь быть до конца уверен, что вспашешь и засеешь землю.

Житель одного из поселков Владимир подорвался в тракторе на собственном поле. Контузило. Потом второе тяжелое ранение ноги — выжил. Смертельным стал третий обстрел минувшей осенью.

В июне и июле каждый год зажигательными снарядами целенаправленно поджигают поля, чтобы люди остались без зерна. В этом году поля тоже горели…

Лето всегда тревожное. Люди на огородах — это опасно. В апреле погибла пожилая женщина, которая пропалывала лук. Огород во фронтовой зоне — средство выживания. За годы войны у многих жителей появилась своего рода притупленность, приглушенность, которая может стоить жизни. Люди привыкли к ежедневным обстрелам и уже реагируют только на что-то очень сильное, в остальных случаях кажется «Вот сейчас доделаю и уйду в дом». У детей это вообще стало нормой жизни: стреляют — присели или прижались к забору, пересидели, пошли дальше.

Дети войны

— Дети — отдельная тема.

 

Можно заставить ребенка пересидеть дома в течение месяца, двух-трех, но война уже длится больше 6 лет! Нельзя годами сидеть взаперти, тем более и дом небезопасен, он может частично оградить от пуль, но не убережет от тяжелой мины. Кроме того, что детей не закроешь в доме, ты не можешь предсказать ни время обстрела, ни место, куда прилетит снаряд. Ты вообще ничего не можешь предугадать...

 

Антошка — долгожданный ребенок. Он появился у родителей, у которых 20 лет не было детей! Господь дал им ребенка уже после начала боевых действий. В моем сознании он всегда был крохотным. И вдруг я ловлю себя на мысли, что он уже хорошо разговаривает, пошел в садик и даже помогает по хозяйству в меру своих детских сил — подметает двор, собирает с родителями урожай. Когда этот «военный» (так я называю детей, которые родились во время войны) ребенок сказал мне: «Марина, пойдем, я тебе покажу свои огурцы», — появилась тревога, ведь огород — это открытое место…

 

И вот он ведет меня смотреть огурцы. На открытом пространстве для снайперов и позиций мы, как вишенка на торте. В такие моменты мозг превращается в слух. Ты начинаешь слушать воздух кожей, просчитываешь, с какой стороны встать, чтобы закрыть собой ребенка. От того, услышишь ли вовремя выход снаряда, зависит твоя жизнь и жизнь того, кто рядом.

Мы смотрим его огурцы, и в какой-то момент начинают стрелять. Ребенок реагирует первым, он уже знает, что такое стрельба, кричит: «Бах, бах», хватает меня за руку и начинает бежать. В свои 2,5 года он понимает, что надо делать. Конечно, здесь не до муравьиных шагов малыша, хватаешь его в охапку, закрываешь спиной и бежишь. Такие будни…

Детские потребности и желания остаются такими же, как и у наших современных детей — велосипед, телефон, зимой ледянки… И жить им хочется активно, бегать с друзьями, кататься на велосипедах, купаться, шалить. Их не остановить. Как не пойти на день рождения друга?

София отпросилась у бабушки на праздник к подружке, дом которой неподалеку. Уже стреляли, было неспокойно. Ребенка отпустили на час с условием, если начнут стрелять сильно (там есть понятия «слабо», «сильно» и «совсем сильно»), сразу домой. Дети беззаботно играли в доме. Мама именинницы устроила конкурсы, испекла красивый торт, украсила его ягодами… На первый взгляд обычный детский день рождения.

И вот начинается сильный обстрел. Звоним: «Срочно домой!» Девочка бежит по пыльной деревенской улице, поодаль уже падают мины, мы встречаем и кричим: «Быстрее!», а она не успела доесть торт. Этот кусочек с ягодами ей положили на тарелку и сказали: «Беги!» И вот она под обстрелом несется по улице с этой тарелкой и кричит: «Тетя Марина, посмотрите, какой торт! Тут такая клубника!» Ребенок был вне военной реальности, он был в детском празднике… Во всем этом была какая-то сюрреалистичность, как будто несколько параллельных реальностей.

 

Для детей, которые там живут, война идет фоном, это часть их жизни, как солнце, воздух, дождь. Буквально весной я разговаривала с одной мамой, она мне рассказывала, как не смогла объяснить шестилетнему сыну то, что такое Великая Отечественная война и День Победы. «Марина, я ему говорю: 75 лет назад закончилась война, а он мне: “Как закончилась, если она идет?”» Мама пыталась объяснить сыну, что это другая война, а он не понимал, какая другая, когда вот она война…

Всё в Божиих руках

— Жизнь на войне не останавливается. Многим кажется, что люди там, образно говоря, просто лежат и ждут, когда их убьют. Это не так, чтобы выжить, нужно работать, нужно воспитывать детей…

Если надо приступать к работе в 9 часов, никто тебе не скажет: «Война, можешь опоздать или не приходить». Обычно это бывает так: человек идет на работу, начинают стрелять — прислонился к дереву или забору, переждал, пошел дальше. Если минометный обстрел, то лег лицом в землю, лучше в канавку, отлежался, встал, отряхнулся и пошел дальше на работу.

В школе нужно быть в 8 часов. В поселках, где здание разбито в ходе обстрелов, и детей закрепили за школой в другом поселке, их забирает специальный автобус, раньше ходили пешком или добирались на попутках. Ситуации тоже бывают разные.

Этой весной в Зайцево школьный автобус прицельно обстреляли. Водитель посадил детей и тронулся, но, вдруг, увидел, что один ребенок опоздал. Остановились, чтобы его забрать, в этот момент прямо перед кабиной водителя падает мина. Реагировать нужно было быстро. Подобрали ребенка, отъехали и через секунду мина падает уже за автобусом. Дети живы. Вы понимаете, как у Господа всё рассчитано — до мгновения, до секунды!

Именно этот ребенок, именно в эту минуту опоздал, успел добежать до автобуса, его увидел водитель, именно в эту секунду он нажал на педаль тормоза, ребенок поднялся именно с той скоростью, с которой было нужно, чтобы спаслись все, автобус тронулся, и мина упала там, где он только что стоял. Это уму непостижимо — насколько всё в Божиих руках…

«Вы у Бога любимчики!»

— Несколько лет назад я поняла, что Господь всегда находится там, где самое большое горе, где людям тяжелее всего. И вот когда приезжаешь туда, четко понимаешь, что там Господь совсем рядом. Иногда появляется ощущение, что это место приподнято к небу. Сами люди, которые там живут, этого не чувствуют и не замечают. Часто говорят обратное, что они провинились перед Богом. Я им говорю: «Вы понимаете, что вы у Бога любимчики». Они спрашивают: «Марина, почему?» — «Вы не понимаете! Вы у Бога любимчики! Он печется о вас так, как ни о ком не печется. Он любит вас больше...» Трудно объяснить это ощущение.

 

Наверное, это могут понять только верующие люди. Когда ты едешь туда, такое чувство, что едешь в Божие место. И ты еще должен иметь право просто постоять рядом с этими людьми. Это внутренние вещи, очень дорогие для меня…

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Марины Кравцовой

14.08.2020