Беседы с герондой

Несколько лет назад разные богословы, университетские профессора, другие видные деятели собрались в Женеве на «предсоборное совещание». Рождественский и Петровский посты они решили упразднить, а Великий пост сделать на пару недель короче — поскольку народ всё равно не постится.

В этом совещании принимали участие и наши профессора. Когда, вернувшись оттуда, они приехали ко мне и стали обо всем этом рассказывать, я пришел в такое негодование, что даже накричал на них.

«Понимаете ли вы, что творите? — говорил я. — Если кто-то болен, то он имеет оправдание есть скоромное в пост — общие правила на него не распространяются. Если кто-то съел в пост скоромное не по болезни, а по [духовной] немощи, то он должен просить: "Прости меня, Боже мой", — он должен смириться и сказать "согреших". Такого человека Христос не станет казнить. Однако если человек здоров, то он должен поститься. А тот, кто безразличен, всё равно ест всё, что хочет, и его ничего не волнует. Всё и так идет само собой.

Действительно, большинство не держит постов, не имея на это уважительной причины. И мы, желая угодить этому большинству, хотим вообще отменить посты? Но откуда мы знаем, каким будет следующее поколение? А вдруг оно будет лучше, чем нынешнее, и сможет относиться к тому, что заповедует Церковь, без компромиссов? По какому же праву мы будем всё это отменять? Ведь всё это так просто!

У католиков пост перед Святым Причащением продолжается один час. Что, будем поддаваться тому же духу? Будем благословлять свои слабости и падения? Но ради наших слабостей мы не имеем право перешивать христианство на собственный аршин.

Даже если хранить установленный чин могут немногие, ради этих немногих он должен быть сохранен. Если больной человек оказался среди чужих, то пусть он ест скоромное так, чтобы другие его не видели и не соблазнялись. Пусть купит себе какой-нибудь сметаны и скушает ее у себя в комнате».

«Это лицемерие», — ответил мне один из этих профессоров. «Тогда почему, чтобы быть более искренним, ты не идешь на площадь и не грешишь на ней?» — спросил я его в ответ. В каком же свете выставляет им всё это диавол! Мы создаем свое собственное «православие» и в духе этого «православия» истолковываем святых отцов и Евангелие.

В нашу эпоху, когда такое множество образованных христиан, Православие должно было бы ярко сиять! Да тут вон один святой Никодим Святогорец сколько всего успел! Сколько он написал слов, сколько книг! Собрал жития всех святых! Все библиотеки преподобный знал до последней запятой, хотя ни ксерокса, ни компьютера у него не было.

Человек должен, насколько это возможно, стать правильным христианином. Тогда у него будет орган духовного чувства, тогда он будет испытывать большую или меньшую боль за Православие и Отечество и осознавать свой сыновний долг по отношению к ним. Находясь в таком состоянии и узнав о каком-то событии, христианин проявляет участие, беспокоится, молится. Однако христианин, которого надо то и дело подталкивать: «Сейчас поинтересуйся-ка вот этим, а потом — вот тем-то», похож на квадратное колесо, которое, чтобы оно двигалось вперед, тоже надо постоянно толкать.

Задача в том, чтобы подталкивание шло изнутри самого человека. Тогда он будет катиться гладенько — подобно круглому колесу. Если человек становится правильным христианином, если «подталкивание» исходит из него самого, то потом Бог извещает его даже больше и шире, чем того, кто читает [газеты]. Такой человек узнает не только то, что пишут, но и то, что собираются написать. Вам это понятно? К человеку приходит божественное просвещение, и все его действия просвещены.

Мы не имеем права растерять в наши дни то великое наследие, которое оставил нам Христос. Мы дадим ответ Богу.

Источник: «Слова». Том I. «С болью и любовью о современном человеке»

03.12.2020