Сергей

Из открытой двери больничной палаты вылетела тарелка с кашей и шлепнулась посреди коридора. Медсестра Дина ойкнула на своем постовом месте и засеменила к палате летающих тарелок, осторожно заглянула в нее и тут же отпрянула — мимо просвистел, размахивая страницами, как крыльями, роскошный глянцевый журнал для российских мачо. Дина ойкнула еще раз, ругнулась и пробасила: «Тебя в психушке заждались, придурок! Еще только чего-нибудь кинь, я те кину!» Она вернулась на пост и набрала номер дежурного врача: «У нас тут буйный, пришлите, дорогой доктор, санитара, будьте добры, а то мне как с ним справиться?»

Вскоре в отделение прибыла подмога. Дина обернулась и увидела тоненькую, маленького росточка девушку в белом платочке с крестиком и в белом фартуке. «Ты кто?» — опешила внушительная Дина. «Меня к Вам прислал доктор, я служу сестрой милосердия в Сестричестве при храме. У Вас тут кто-то нуждается в утешении? Проводите меня, пожалуйста». Дина пожала плечами: «В нашей больничке все с ума посходили? Иди, если жить надоело!.. Зовут тебя как — Дюймовочка?» «Евгения», — был ответ.

Дина показала палату неблагополучного больного и ушла по своим делам. Женя остановилась, услышала глухое рычание, перекрестилась, выдохнула: «Господи, благослови!» Робко постучала, спросила осторожно: «Простите, можно к Вам войти?» Но никто не откликнулся, и Евгения сделала шаг в палату больного.

Предметы личной гигиены, одежда — всё было разбросано или скомкано, в углу валялась разбитая чашка. А на кровати лежал молодой мужчина, уткнувшись лицом в подушку, кусал ее зубами, месил кулаками и рыдал, подвывая, как раненая собака. Женя побледнела и тоже заплакала, тихо подошла к больному и протянула ему стакан воды: «Возьмите, успокойтесь, пожалуйста!» «Уйди, убью!» — заревел он и обратил к Жене мокрое от слез, искаженное гневом лицо. Женя побледнела еще больше, но осталась на месте. Мужчина увидел ее, замер и выдохнул: «Ангел…»

«Нет-нет, что вы! Никакой я не ангел, мое имя — Евгения. А ваше?.. Простите, испугала вас!» Она подала больному воду. Он, как завороженный, сделал несколько глотков и ответил: «Сергей».

В палату всеми своими габаритами водворилась Дина. «Больной, на укол!» — зычным голосом приказала она. Сергей стремительно поднялся и захлопнул за ней дверь. Потом обхватил голову руками и, качаясь из стороны в сторону, стал причитать, как обиженный ребенок: «За что? Почему именно я? Мне же всего тридцатник, ничегошеньки не успел сделать. Я не готов умирать, я жить хочу, жить!..» Закрыл ладонями лицо, застонал: «Я не понимаю!» и повалился на кровать, пытаясь сдерживать рвущиеся из души хрипы. «Я исчезну, и тут никто не заметит моего ухода, и всё так и останется, как было до моего появления на свет! Это несправедливо! Так не должно быть!»

Женя решительно встала со стула, подошла к больному и твердым голосом сказала: «Прекратите истерику! Вы ведете себя недостойно, как плаксивая баба. Возьмите себя в руки! И… идите на укол! Вас ждут в процедурном кабинете!»

Сергей всхлипнул в носовой платок и вышел. Пока его не было, Женя сложила стопочкой его разбросанные вещи, собрала осколки разбитой о стену чашки и подмела пол.

Следующее утро было сплошь из солнечного света. Дина, прежде, чем смениться, зашла к Сергею, положила на его тумбочку большой марокканский апельсин и сказала: «Вам я, конечно, сочувствую, но отчаиваться и бунтовать не советую. Это вообще не катит».

А сестра милосердия Евгения еще в течение месяца навещала Сергея. Она сопровождала его на процедуры и на прогулки. Читала ему что-нибудь из классики. Иногда они принимались вместе смотреть какой-нибудь христианский фильм, обсуждали его, горячо спорили, чтобы прийти, наконец, к единодушию. За это время Сергей успел воцерковиться, примириться с Богом.

Накануне выписки из клиники он признался Евгении: «Мне до сих пор стыдно за тот день нашего с вами знакомства. Простите меня великодушно! Но поймите: успешный предприниматель, сибиряк-здоровяк, приезжаю в Москву в командировку по делам фирмы и между делом заскакиваю на прием к врачу — что-то поясница побаливала. И, как снег на голову, срочная госпитализация. Диагноз, не оставляющий надежды, — онкология. Это отделение, где только единицы получают путевку в жизнь… Всё тогда рухнуло, и страх быстро надвигающейся смерти чуть не лишил меня рассудка. Слава Богу, что вы в тот момент появились в моей жизни! Спасибо вам! Надеюсь, вместе мы справимся!»

6.09.2019