Регент Евгений Прокофьев: «Это была настоящая преемственность»

Москву удивить очень сложно, но в случае поездки Братского хора нашего монастыря в Новоспасскую обитель радость и удивление были обоюдными. Наши братья не ожидали такого приема и внимания, а для насельников и прихожан Новоспасского монастыря пение нашего хора стало большим утешением.

В этой древнейшей обители Москвы наш Братской хор могли услышать 22 и 23 июня во время богослужений, а также перед открытой спевкой, которую провела здесь 23 июня регент и церковный композитор монахиня Иулиания (Денисова).

По возвращении из столицы России регент Братского хора нашей обители Евгений Прокофьев поделился своими впечатлениями о днях, проведенных в Новоспасском монастыре.

— Для нас самих это событие стало знаковым, — уверен Евгений. — Мы — хор богослужебный и пели всегда только в нашем монастыре, никогда за пределы Минска не выезжали, а сейчас впервые пели в Москве — столице России!

Службы проходили в Преображенского соборе Новоспасского монастыря. Этот собор — свидетель истории, он основан в 1491 году, здесь молились многие русские цари, и теперь он является усыпальницей предков этого царского рода. До сегодняшнего дня сохранились росписи и иконы, написанные несколько веков тому назад. Я смотрел на них и понимал — здесь вершилась история! Стены храма видели немало исторических и знаковых событий, в том числе в нем были и метаморфозы церковно-певческого искусства, которое в соборе развивалось и изменялось.

В своей проповеди после всенощного бдения епископ Воскресенский Дионисий, наместник Новоспасского ставропигиального мужского монастыря, отметил, что во время пения Братского хора «собор фактически вспомнил свою молодость, и в его стенах пение должно быть именно таким». То есть в прежние века пели именно такие распевы, какие поем мы сейчас. Да, там тогда мог звучать знаменный одноголосный распев, а не валаамский, которым поем мы, но наше пение по стилю и жанру очень близко к тому, что звучало здесь в те времена.

Перед службой мы даже предложили владыке внести небольшие изменения в ход богослужения, чтобы наш хор мог спеть больше стихир и тем самым показать, как проходят службы в нашей обители, а также дать возможность прихожанам прочувствовать «сладость» богослужебных текстов. К тому же была Неделя Всех святых — многими любимый праздник, а потому хотелось придать службе особое настроение. Служил архиерей, а это, конечно, само по себе делает службу более торжественной, потому что епископ является преемником апостолов и символизирует собой Христа.

Особую ответственность чувствовал и каждый из певчих нашего братского хора. Древние распевы мы должны были исполнить на высшем уровне, и мы очень старались, а в первую очередь — донести текст до молящихся. Мне кажется, если судить по той благолепной атмосфере, которая воцарилась во время службы (полной тишине в храме и молитвенному настрою прихожан), нам удалось передать то, что мы задумали. Благодарил нас и сам владыка Дионисий. Он отметил, что когда понятно каждое слово молитвословий, исполняемых хором, — и сама служба, и молитва воспринимаются более глубоко.

Практически каждый знает, что хор в храме должен сослужить духовенству, и если во время пения акцент смещается на музыкальную сторону, а не на текст, то внимание и ум стоящих в храме очень быстро рассеиваются, а сама служба кажется долгой и тяжелой. И напротив — если доносить каждое слово четко и разборчиво, то человек погружается в ход службы и чувствует легкость, даже если она длилась три часа…

Преображенский собор очень величествен, в таком соборе мы пели впервые. Акустика потрясающая! Несмотря на большие размеры храма, пение было хорошо слышно прихожанам без микрофонов в любом месте собора.

Помимо богослужений мы также выступили на открытой спевке, которую проводила монахиня Иулиания (Денисова). В сводном хоре на спевке было более двухсот человек, которые приехали из разных уголков Москвы и других городов. И наше выступление было призвано настроить людей на «волну» распева, о котором много говорила на спевке матушка. К тому же распев, пусть и гармонизированный, был заложен в песнопениях, разучиваемых мать Иулианией. Распев в принципе близок людям, потому что заложен в душе русского человека. В свое время на знаменный распев огромное влияние оказала русская народная песенность, в которой люди выражали свою любовь к русской земле, или же это был как народный покаянный плач к Богу, поэтому наша душа так на него откликается…

Касательно пения нашего хора в этой обители, мать Иулиания и сама отметила, что в родном монастыре в Минске она в нас не всегда замечала такие истовость и дух, какими они были в Москве. Потому что важную роль сыграло сочетание древнего пения и древнего монастыря. Это была настоящая преемственность.

Как это часто бывает, такие миссионерские поездки не обходятся без искушений. Наш бас потерял голос прямо перед службой, но даже без него нам чудеснейшим образом удалось спеть отлично. Наверное, это благодаря «ангельскому автотюну», который все вверху исправляет и доносит до молящихся вообще другой звук... (смеется)

Еще мне очень запомнился момент, когда мы были на экскурсии в храме-усыпальнице в честь святого Романа Сладкопевца, который считается покровителем всей семьи Романовых. В какой-то момент мы с певчими оказались у надгробной плиты с прахом убиенного Великого князя Сергея Александровича — супруга Великой княгини Елисаветы — небесной покровительницы нашей обители, и решили спеть тропарь преподобномученице. В храме был какой-то шум, шли другие экскурсии, люди переговаривались, шуршали… И во время пения тропаря воздух буквально наполнился звенящей тишиной, и даже шумные туристы с замиранием смотрели на нас, на икону... Это было непередаваемое ощущение! В этот момент я понял, что тут мы оказались не случайно, через наших покровителей чувствовалась физическая связь между нашим монастырем и Новоспасским.