Слово духовника обители
В общем-то, мы говорим одни и те же слова, одни и те же формулы жизни, только бываем в разных состояниях, в разных настроениях. Глубина Божественного слова, дух, сердце глубоко, и ты многие вещи, которые видел в одном свете, спустя 10‒20 лет видишь по-другому. Проходит еще время, и ты снова видишь всё по-другому. И я думаю — а как будет в последний день? Это самое важное — как будет в последний день. Может быть, то, о чем мы с вами сейчас рассуждаем, уйдет. А что останется? Что останется?..
Сегодня насыщенный день. И вообще вся жизнь, если мы живем в церковной ограде и питаемся Божиими дарами, насыщена. Всё это — разные события, но они все об одном: о том, как Бог любит человека. И эту любовь мы воспринимаем по-разному. В каком-то унылом настроении, состоянии ты ее не замечаешь. Не потому, что ее нет, а просто потому, что ты не можешь ее сейчас принять. Потому что в твоей душе мрак, печаль, беда. И надо этот мрак разогнать. И, конечно же, самим принимать в этом участие, а не ждать попутного ветра.
Не знаю, как Бог будет строить дальше наш монастырь, нашу жизнь, жизнь каждого из нас. Раньше мне казалось, что я всё знаю. Знаю, могу хорошо исповедовать... И мне так смешно сейчас, что я так думал… И даже грустно. Но надо жить. И надо не уйти в сторону. До конца, только до конца претерпеть, понимаете? А конец — это начало.
В нас, конечно же, вся таблица Менделеева греховная. «Всяк грех содеях, всякую нечистоту вложих в душу мою» (из Последования ко Святому Причащению. — Прим. ред.). И тут нечему удивляться, это наша природа, мы ее получили от наших праотцов. И то, что Господь привел нас в храм и дал возможность послужить — кому в интернате, кому в больнице, кому на точечке, кому в поездке — это чудо Божие. Это не наши заслуги, абсолютно. И всё это — служба Богу.
Если воспринимать это как послушание Богу, то можно очень много благодати приобрести. А если начинать себя жалеть и говорить: «Ой, я устал, у меня то болит, сё болит...» Вот я вчера одному молодому человеку говорю: «Слушай, там есть земля, надо ее разбросать лопатой». А он отвечает: «Не, я это не хочу, я лучше дрова порублю, у меня спина болит». Вот так мы все: этого мы не хотим. А если мы этого не хотим, а в этом есть воля Божия, то мы очень много теряем. Послушница на десяти послушаниях — для меня это просто хрестоматия. Я ей говорю: «Слушай, ты же не можешь всё сделать физически, откажись от чего-нибудь». — «Ой, батюшка, знаете, благодать отойдет». Так и есть. Покойная схимонахиня Неонилла (Ярешко) говорила, что они так работали в Пюхтицах, что утром вставали и вечером падали. Но когда человек в этом труде не ропщет — он приобретает дух. У нас было такое же послушание в кафедральном соборе. А когда начинаешь себя жалеть — ты всё теряешь и озлобляешься. Разница. Один человек на войне приходит к Богу, к покаянию, а другой озлобляется. И это — как, с какой стороны человек посмотрит: увидит ли он в этом действии, в тех испытаниях, в тех болезнях, которые ему посылаются, Бога, или он увидит только себя и свои потери.
Жизнь очень короткая. Но она продолжается, и надо меняться. Лично я хочу начать всё сначала. А как? Трудно. Но тоскует душа, тоскует по тому состоянию, в котором ты был, когда пришел к Богу. И 40 лет назад ты не представлял, что можно жить для себя. Ты не представлял, что можно сказать — я не буду это делать. А сейчас ты это представляешь, и от этого очень печально. Ты жалеешь себя, начинаешь мудрить, хитрить и обманываешь только себя самого.
В Церкви есть всё. Потому что в ней всё движимо Духом Святым, и руководит Христос — глава Церкви. И питает Он нас всех Своей любовью. Большего нам в этом мире и в будущем не получить. Но как вместить и сохранить эту любовь — это другой разговор. Мы же не можем 24 часа находиться на литургии. Нам нужны, как отец Николай Гурьянов говорил, и отдых, и молитва, и труд, и чайку попить, и общение нужно. И всё должно быть в меру. А меры мы не знаем — то начнем молиться до упаду, то потом расслабляемся, тоже до упаду. Поэтому лучше не падать, а держаться.
9.07.2019
