«Живу благодаря Матери Божией»

Родители мои были с Кубани. Когда там началась война, отец погиб, а мать, будучи мною беременна, вместе с отчимом переехала в Закарпатье, где я и родился.

Дом построили рядом с храмом — 400 метров. Храм этот посвящен Рождеству Пресвятой Богородицы.

У священника, который служил в нем, было двое детей: мальчик — мой одногодка и девочка — чуть постарше. Так что жил я, считай, в храме. Потому что время было трудное, а у батюшки можно было покушать, мы в храме ночевали, как сторожа.

Вскоре начались гонения на Церковь, и нам пришлось нелегально учиться. У одного старого мужчины, бывшего офицера Белой армии, мы нашли большое количество священных книг, спрятанных под полом от чекистов. Он нам тайно давал эти книги переписывать. У него хранились даже такие книги, каких и в храме не было.

В одно злополучное время я ошибся, очень уставший был, и тетрадь, в которую переписывал, взял в школу. Учительница сразу ее отобрала, вызвала участкового, и прямо из школы меня забрали и отправили в Саратовскую область (шел мне тогда одиннадцатый год), где поместили в детский дом.

То, что я пережил в детдоме — не перескажешь: продолжалась война, голод был. Когда нас выводили в город, люди добрые подавали что-нибудь из одежды. Некоторые ребята уже курили — всякого хватало. Под конец моего пребывания в детдоме, наверное, полгода оставалось, умерла моя мать. В это время мы прослышали, что безродных набирают в воинские учреждения. В их число я и попал. В спецшколе обучали людей, которые должны были потом служить Родине за ее пределами. Отучился, проходил практику на границе, затем нас отправили в медицинский институт, после него я попадал в спецвойска.

В детдоме когда я еще находился, всё спрашивали, кто родители — верующие или нет (хоть знали это по анкетам). И если кто был из христианской верующей семьи, тому доставалось очень тяжело, не скрою, что воспитатели даже били. Так за несколько лет из меня выбили всё: я даже рот боялся открыть, что верю в Бога.

Пошла у меня после этого жизнь кругом: Сербия, Болгария, затем пять лет в Анголе служил. И отошел от Церкви полностью. Когда меня первый раз ранило, мне почему-то вспомнилось детство, Церковь, ведь все эти годы я не молился, забыл о Боге. А тут ясно вспомнил случай, когда Господь мне действительно помог.

Когда я еще был маленьким мальчиком, при перестрелке пуля пролетела в одном сантиметре от головы моей и не задела. Мама тогда сказала: «Матерь Божия тебя сохранила». После этого я стал искать какую-нибудь книжонку. В то время церквей не было, священник — один на 5‒6 деревень. Но мне помогли люди — как-то само собой. Нашлась бабушка, которая привезла книжечки и иконочки две: Спасителя и Казанской Божией Матери. Она мне стала рассказывать, что хорошо знала маршала Жукова, и у него в машине тоже была икона Божией Матери «Казанская». А он же был маршал, главнокомандующий.

Если внимательно посмотреть, весь устав КПСС был основан на заповедях Божиих. Так же преследовались обман, прелюбодеяния, кражи. Я знал, что многие офицеры под обмундированием носили крестики. И я решил, что тоже вернусь к религии. Так получилось, что я оказался в Советском Союзе, в Украине по церквям немножко поездил, в Литве побывал и, наконец, остановился на Псковщине. Там довольно неплохо устроился: за два года поднял огромное хозяйство. А это стало причиной зависти некоторых людей. И вот там я натворил больших бед.

Вступив в перестрелку с рэкетирами, ранил их, в результате чего двое умерли. Мне было предложено: «Мы тебя прячем в монастырь, или садись в тюрьму на девять лет». Конечно, я согласился идти в монастырь. Я долго был в монастыре. Сейчас пошел уже четырнадцатый год моей монашеской жизни.

В 1993 году у меня вдруг начинаются сильные боли в горле, не могу понять, что со мной происходит. Я — к врачам. Они говорят: «У тебя контузия, мы сделать ничего не можем». Отмучился я так полгода — никакие лекарства не помогали. От невозможности терпеть начал по ночам кричать, всё чаще приходили мысли о самоубийстве. Внезапно меня вызывает врач монастыря, посмотрела внимательно и говорит: «Сейчас я даю тебе направление, поезжай в Псков без всяких задержек». Там меня возили по разным больницам, наконец, в последней молодой врач, бывший военный, сказал: «У тебя раковое заболевание, но ты не отчаивайся». Он мне помог устроиться в онкологию, где я и пролечился шесть лет. На несколько дней выпускали в монастырь, а потом опять в больницу. Дошло до того, что я потерял 15 килограммов веса, перемещался только уже на носилках. И вот наступила рождественская ночь. Вспоминаю: принесли меня в палату, положили. Тут случилось со мной то, чего никогда не было. Не скажу, чтобы я заснул, но как в каком-то тумане я увидел Божию Матерь. В Псковском монастыре есть храм в честь Архистратига Михаила. На левом клиросе (я там никогда не был) вдруг появился свет. Вышла Богородица в красном одеянии и встала на колени. Не могу объяснить, что это было, но через несколько дней я уже снова стал ходить на облучение, а то ведь не вставал…

Вот и по сей день благодаря Матери Божией живу. Меня здесь на операцию отправляли — я отказался, и в Санкт-Петербург в специальный институт направляли, но духовник мой о. Иоанн Крестьянкин не благословил.

— Скажите, постриг Вы приняли по собственному желанию?

— Постригли меня потому, что я очень-очень старался. Почему-то так старался трудиться в монастыре, настолько быстро вписался в жизнь монастырскую, что удивлялся сам себе. Молитвы давались легко, богослужения и всё это так полюбилось, ночами мог сидеть в храме, не выходя из него, братия даже завидовали многие. Настоятель видел мое старание. Работал я на тракторе, в охране, потом с паломниками. Претензий никаких не было, а ситуации разные возникали. Здесь Промысл Божий, видимо.

— А первое время в монастыре не скучно было?

— Трудно было отвыкнуть от того, что я, во-первых, бывший военный, во-вторых, громадного хозяйства не стало, ведь около ста быков, под восемьдесят свиней в нем насчитывалось, и мельница, и трактора, всё технически настроено — и вдруг я это теряю. А потом как-то смирился. К тому же мне очень помог о. Иоанн Крестьянкин. Я получил от него разрешение приходить в любое время для беседы. И когда появится какая тягота на душе, я сразу шел к нему, помолимся с ним, поговорим, он помажет меня елеем, и как будто рукой всё снимет.

Потом, поскольку я владею иностранными языками, мне поручили проводить для туристов по пещерам экскурсии. По ночам сторожил святую обитель. Вроде бы всё наладилось.

— Почему Вы ушли из Псково-Печерского монастыря?

— Туда приехало духовенство из Санкт-Петербурга, начались неурядицы, после чего оттуда ушло много монахов, даже такие, которые по двадцать лет прожили в монастыре.

— Как Вы в Беларусь попали?

— Беларусь мне дорога по той причине, что где-то здесь, именно в Новинках, погиб мой старший брат. И я сейчас собрал большой материал о погибших в этих местах. Там, где построена птицефабрика, захоронены десятки тысяч людей, недалеко концлагерь был, в нем уничтожено пятнадцать тысяч человек. Возле монастыря стояла баня, в которой много людей отравлено газом. Вот я теперь занимаюсь поиском, может, мне удастся обнаружить место захоронения моего брата. Хотелось бы освятить эти земли, часовенку построить.

Вот так я живу, тружусь потихоньку, пенсию тут получаю, часть на монастырь отдаю. Дай Бог в полную силу служить Господу, Церкви и народу.