Размышления о молитве (Часть первая)

Протоиерей Александр Шашков, один из участников хора священнослужителей Гродненской епархии, был гостем VIII Международного фестиваля православных песнопений «Державный глас», который проходил в нашем монастыре в октябре 2018 года. Мы побеседовали с батюшкой не только о музыке, но и о таком важном аспекте духовной жизни, как молитва. Сегодня вашему вниманию — первая часть его размышлений.

Молитва — это особое движение сердца

Молитва обнаруживается преимущественно через слова, но по глубинной сути молитва — это особое движение сердца. Чтение по молитвослову, скорее, можно назвать молитвословием. Можно «молитвословить», но это еще не означает, что при этом состоится молитва. По этому поводу святитель Феофан, Затворник Вышенский говорил, что собственно молитва начинается тогда, когда молитвослов откладываешь в сторону. Конечно, это высокое понимание сути молитвы, но к нему нужно стремиться уже изначально. При этом важно понимать, что молитвослов как «отчий дом молитвы» остается востребованным и дорогим сердцу христианина во все дни жизни.

Молитва выражается по-разному. Помните, как Господь сказал Моисею? Что ты вопиешь ко Мне? (Исх. 14: 15). А Моисей ни одного слова не произнес! Только протянутые руки и внутренний крик — и Господь именует безмолвное движение сердца Моисея воплем. А по сути это не что иное, как молитва.

Молитва рождается от чистых детских впечатлений

Еще одно проявление молитвы — это изумление перед совершенством и красотой данного Богом мира. В детстве у меня такая молитва могла длиться часами. В три годика, как сейчас помню, сидел на берегу речки, «уставившись» в течение воды, и настолько поражался красотой, что слова и мысли останавливались… Теперь такая молитва кажется почти недосягаемой. Можно присовокупить к этому воспоминанию непорочность отрочества и искренность юности. Но, так или иначе, — всё исходит именно из детства.

Подавляющее большинство из нас имеют память о незамутненных детских впечатлениях. Думаю, что именно от них впоследствии произрастает древо любви ко всему, что принято называть «божественным». Как бы ни искажались действительностью эти впечатления — они остаются в большей или меньшей степени неистребимыми. Разумеется, что сама способность детской впечатлительности является одним из великих даров Творца. Ну, и не следует забывать родительскую (а особенно материнскую) любовь. Дальнейшие доблести, такие как способность к самоотречению, самопожертвованию, бескорыстию, — так или иначе связаны с чистотой и невинностью, которые дарует Господь при сотворении души.

Молитва есть самое дорогое для души

В молитвах содержатся самые важные и драгоценные для нас понятия. Поэтому, кроме понимания отдельных слов, нужно углубляться и в общие смыслы молитв. То есть нужно иметь двойное измерение: ум держать в отдельных словах и одновременно ощущать пространство молитвы в целом. Такое видение ума есть даже в животном мире. Орел, например, имеет зрение, которое позволяет ему видеть одновременно пространство от горизонта до горизонта, а в то же самое время — различать мельчайшие детали на земле. Не зря существует выражение — видеть «с высоты орлиного полета».

Умно-сердечный мир — это тоже пространство. Например, в проследовании ко Святому Причащению первый тропарь первого канона «Хлеб живота вечнующаго да будет ми Тело Твое Святое, благоутробне Господи, и Честная Кровь, и недуг многообразных исцеление» обнаруживает перед нами пространство между двумя благами, к которым, как правило, в большей степени стремится человек. Эти блага охватывают пространство от Неба до земли. Небесное — Вечная Жизнь, и земное — благоденствие на основе здравия. Жаль только, что зачастую даже христиане ценят больше здравие. Неудивительно, что при этом главным для мирских людей является «здоровьечко».

Второй тропарь «Осквернен делы безместными» обнаруживает препятствия к причащению — наши грехи и окаянство. А третий тропарь к Матери Божией «Земле благая, Благословенная Богоневесто, Клас прозябшая неоранный и спасительный миру, сподоби мя сей ядуща спастися» учит, что без сопутствующей помощи Матери Божией сподобиться неосудительного причащения невозможно. Все наши чаяния и стремления осуществляются при непосредственной (хоть и не всегда осязаемой) помощи Богородицы.

Вот так, сопрягая смысл каждого слова с речевыми оборотами и выражениями, при этом увязывая частные смыслы с общей умной панорамой, можно с большей легкостью открыть сердце всегда стучащему в него Господу.

Об Иисусовой молитве

Говоря об Иисусовой молитве, которую также называют умной или умно-сердечной молитвой, часто приходится слышать мнение о том, что неумелое ее делание ведет к духовной прелести. Это, конечно, так, но, думаю, что проходить мимо сокровища умно-сердечной молитвы было бы неразумно, и каждому следовало бы приложить старание, чтобы его стяжать. В этом вопросе мне ближе всего взгляд преподобного Паисия Святогорца, который учит не бояться Иисусовой молитвы и творить ее в простоте сердца.

Человек, склонный к обольщению, — обольстится и молясь Иисусовой молитвой, и молясь по молитвослову, и молясь своеличными молитвами. Обольщение происходит преимущественно от расположения души. Поэтому если душа усвоила ложные понятия, то, соприкасаясь со здравыми смыслами, искривляет и их. На молитве душа лишь открывает внутреннюю клеть, обнаруживая склонность либо к исцелению, либо, напротив, к углублению болезни. Иисусова молитва для человека с простым устроением души не только безвредна, но и в высшей степени желательна.

По поводу определенных «технологий» (телесного расположения, дыхания и прочих формальных условий) молитвы можно выразить только удивление. Не понятно, как можно Богу давать какие-то задания и ожидать, что Творец станет зависимым от твари: по принципу — если я сделаю так, то Бог подействует в соответствии с моими усилиями. Пытаться понудить Духа Святого — это и есть прелесть. Надо молиться в простоте сердца.