Патронажная сестра — это призвание
(Дневник патронажной службы)

Зачем человеку старость? А точнее, немощная старость, когда человек становится беспомощным, как младенец. Этот вопрос не дает мне покоя. Особенно после того, как в начале июля прошлого года ушла в вечность моя мама. Полтора года она провела под опекой родственников, будучи уже не в состоянии жить самостоятельно. Шесть месяцев лежала… Это время дало трудный и конкретный опыт (а не представление понаслышке), что это такое — уход за лежачим стариком, у которого деменция, недержание, пролежни, и улучшения не ожидается… Это время показало, сколько трудов и терпения нужно для ухода за состарившимися и беспомощными родителями. И как желательна в этом помощь опытных сиделок, а в идеале — сестер милосердия.

Теперь я совершенно иначе воспринимаю истории, рассказанные мне как журналисту сестрами Патронажной службы минского Свято-Елисаветинского монастыря. Записаны они были еще до того, как мама серьезно заболела. Теперь же всё это близко и понятно в деталях, потому что ты полностью «в теме» и, зная истории разных людей, можешь взглянуть на старость другими глазами или… глазами других.

О подопечных

Первой подопечной Патронажной службы монастыря стала певчая и постоянная прихожанка одного из минских соборов Алла Павловна Пискунова — человек удивительной судьбы, певческое служение которой началось в эмиграции, в Харбине, в возрасте 15 лет. После перелома шейки бедра два года, вплоть до кончины, была прикована к постели.

Анна: Ее сын обратился к нам за помощью, а самому пришлось вернуться из Минска в Москву. В то время у нас еще не было опыта, навыков, было мало сестер, а мы столкнулись с ситуацией, когда совершенно беспомощный человек оказался полностью на наших руках — тогда только Господь спасает ситуацию. Первая сестра, которая пошла ухаживать, сорвала спину, когда пересаживала больную. И некого было послать вместо нее. Помню, было состояния отчаяния — не знаю, что делать, молюсь. Но Господь помог, потому что ситуация была такой: если мы не придем — никто не придет, никто не покормит, не помоет.

Елена: Я не знаю, какой была Алла Павловна до болезни, но когда после перелома она слегла, — тогда проявился ее характер. Она вначале не могла примириться со своим положением и роптала: «За что мне это?! За что!» Потом, через некоторое время: «Я поняла, что мне это надо. Мне же Боженька дает возможность стать лучше». И успокаивалась. У нее такая интересная внутренняя работа шла… И когда я приходила, то видела, как человек начинает меняться.

***

Елена: Я год ухаживала за бабушкой, у которой была болезнь Альцгеймера — она не ходячая была, даже перестала разговаривать. Читала ей Евангелие. И самое интересное: обычно она смотрела в одну точку, а когда я начинала читать, было такое чувство, что она понимала что-то, приходила в себя и смотрела на меня абсолютно живыми глазами.

Вот я как-то почитала ей Евангелие и решила посадить. А у меня руки практически всегда холодные, она вдруг: «А что у тебя руки такие холодные?» Я сразу не поняла… И тут до меня доходит — говорит! Я чуть не заплакала… Потом всегда, когда читала ей Евангелие, она приходила в себя и по чуть-чуть со мной разговаривала.

Пригласила священника причастить бабушку. Она была в сознании, но отрешенная, не реагировала. Утром приходит отец Игорь: «Здравствуйте, матушка!», и поклонился ей. Она тут же пришла в себя и кивнула ему головой. Сколько он молился — столько она на него смотрела. И причастилась. Я сказала: «Бабушка, поздравляю!» А она улыбнулась… Было такое чувство, что улыбнулась. Она просто светилась изнутри!

***

Анна: Была у нас бабушка Римма Дмитриевна, которая страдала от деменции. Страшно было смотреть, в каком состоянии была она после больницы. Когда мы пришли к ней первый раз, она была привязана к кровати, так как из-за травмы ей нельзя было двигаться — она ничего не понимала, не разговаривала. Находиться у ее постели нужно было по 12 часов в сутки, и сестры работали посменно. Задача сестер была и гигиену сделать, и за руку подержать, успокоить. В результате прогресс какой был! Она стала присаживаться, осмысленно произносить фразы. А как откликалась на заботу о ней! Начинала улыбаться, благодарила!

Лариса: В психиатрической больнице ей 1-ю группу инвалидности поставили, и с ней особо уже никто не общался — считали, что личности уже нет. Психотропные лекарства выписали, чтобы реакция была поспокойней.

А дедушка прятал лекарства, чтобы не повредить ее желудочку, потому что у нее обнаружилась язва. И в той больнице, куда она попала с этим диагнозом, ее тоже привязывали, поскольку она ничего не понимала. В общем, лечили, привязывая к кровати. Представляете, как она на людей реагировала. И на сестер так же…

Она, когда приехала домой, упала и травму лобковой кости получила. Наша сестра Елена, профессиональная медсестра, по 5 часов проводила у этой бабушки.

Лариса: А потом мы стали общаться. Главное — молитвы читать. И бабушка стала осмысленнее смотреть. Начала с Леной осмысленно говорить, задавать вопросы. Потому что до этого пару слов скажет, а потом что-то нечленораздельное.

По чуть-чуть читали ей утренние молитвы, а потом, месяца через три, пригласили батюшку, и он первый раз исповедовал ее и причастил. И ее мужа, Ивана Николаевича, тоже. В этот день я пришла во вторую смену, и Римма Дмитриевна посмотрела на меня таким ясным взглядом нормального человека, с такой любовью и говорит: «Вы же наши родные!», и обняла меня. После Причастия у человека было такое просветление — просто слезы на глазах!

Анна: А какой там дедушка, бывший военный! Какая любовь к жене, как он переживал за нее...

Лариса: До Причастия напрягался: «Что вы там читаете? Зачем это?» После исповеди говорил: «Меня спрашивает батюшка — какие грехи у меня. А я не знаю, что сказать. Что такое грех?»

Они из Башкирии. У Ивана Николаевича родители были верующие, но, когда отец стал председателем колхоза, вера была под запретом.

Анна: Потом до самой кончины Риммы Дмитриевны священник нашего монастыря ежемесячно приходил к ним, и оба участвовали в таинствах. Так у многих наших подопечных: приходим ухаживать за одним, а причащаться начинают оба супруга.

В монастыре я участвую в чтении Псалтири. И вот, представляете, я читала как раз в тот день и час, когда Римму Дмитриевну привезли в монастырский храм для отпевания.

А через девять дней я опять читала. И именно в это время в храм пришел Иван Николаевич с сыном — в костюме, с орденами он шел поставить свечи за упокой своей любимой жены. И это было так трогательно, что он приехал именно к нам.

Но этим дело не закончилось… Ветеран стал нашим подопечным. В общем, если у нас связи образовываются, то они остаются. 

***

Анна: Когда я увидела Лидию Федоровну, то подумала, что всё безнадежно. После инсульта она не говорила, лицо было серое, рот отрыт. Человек не двигался, ничего не воспринимал, пролежни были. И надо было находиться с ней постоянно, осуществлять полный уход и лечение пролежней, переворачивать постоянно, кормить. У мужа проблемы со здоровьем. А дети работают. Наша сестра проводила там по 7–8 часов, а вечером и в выходные дочка ухаживала.

Но Николай Андреевич верил в выздоровление жены, хотя им обоим за восемьдесят. Сестры говорили, что их больше всего тронула и поразила в этой семье любовь между стариками.

И вот бабушка начала приходить в себя. Однажды прихожу и вижу: Лидия Федоровна сидит, улыбается, всё воспринимает, аккуратная. Она начала говорить, залечились пролежни. Она удивительно изменилась. Оказалось, что она — красавица! И Николай Андреевич счастливый. Мне были заметны значительные изменения.

Эта пара — верующие люди. И самое удивительное было, что они повенчались!

***

Анна: Помню, как Раису приглашала в патронажную службу. Я знала, что она человек милосердный. Как-то позвонила ей, потому что со мной связались и сказали: «Анна, вот по такому адресу нужна Ваша помощь». Еду, разбираюсь — там дочь с матерью, у которой болезнь Паркинсона. Дочь не может отойти от матери, потому что та сразу впадает в состояние рассеянности. И дочери надо дать просто выйти из квартиры, глотнуть свежего воздуха, нужно духовное общение.

Звоню Раисе и прошу ее пойти в эту семью. После посещения она: «Спасибо большое, я лечу как на крыльях, это же надо — я такая счастливая! Спасибо, что направили меня туда». И только где-то через год рассказала удивительную историю: оказывается, перед тем, как я ей позвонила, она стояла в храме перед иконой Евфросинии Полоцкой и молилась: «Господи, не знаю, как и где, но помоги мне найти служение, чтобы служить Тебе и ближним».

***

Анна: Бабушка Евгения. К нам обратился ее сын, потому что они с братом не могли делать ей гигиену. Когда сестры пришли, то увидели, что бабушка замкнутая совершенно, абсолютно в себе. У нее непрерывно шла моча, ею было разъедено всё, плюс трофические язвы. В общем, запущенное состояние, но при этом сын к ней почти не подходил. У него была глубокая обида на мать…

Ирина: Бабушке было 92 года, и она просто ушла в себя, в свой мир. Но, когда я приходила, она называла меня по имени, рассказывала про сыновей своих, про внуков. Старший сын, который уже умер, был для нее как живой. Она говорила, что все умершие посещают ее, общаются с ней. Видимо, она вспоминала их всех… Она никогда ни на кого не жаловалась. Просто нужен был уход, потому что в доме не было женщины…

Наверное, полгода я ходила. Потихоньку комнату в порядок привели. Бабушку причастили, и после Причастия Евгения ожила.

Анна: Закончилось тем, что сын сдал ее в психоневрологический интернат. И бабушка там долго не протянула. Сын вроде как верил в Бога, но никак не мог дойти до исповеди и Причастия. Но потом случилось удивительное. Каким-то образом души связаны… Когда Евгения ушла, у сына стала болеть душа. Мне он сказал, что ему очень плохо, чувствовал себя тревожно.

Ирина: Я через девять дней позвонила ему: «Как у Вас дела?» — «Я пощусь». — «Так, может, уже пора прийти в храм?»

Анна: И он пошел на исповедь к духовнику нашего монастыря отцу Андрею. Пока он ждал свою очередь, наша сестра Христина сидела с ним. И у него так болела душа, что он ей всё высказывал. Потом исповедовался и причастился. Вот так мама довела сына до Причастия.

О служении

Елена: К старикам нужна не жалость, а снисхождение, уступчивость… Иногда даже поощрение. Бабушка что-то не то делает? Платочки перебирает, которые только что убрал за ней, — ничего страшного. Это ее жизнь — ей хочется покопаться в своих платочках. Пусть, потом сложим опять.

***

Наталия: Знания — это просто кладезь. Прежде чем мы посылаем сестру к болящему, важно вооружиться знаниями. Без них браться за что-либо бессмысленно.

Еще очень важно уметь применить знания. Поэтому еще нужны навыки, практический опыт. Просто проявлять сердечность мало — можно же и навредить. Поэтому знания превыше всего, особенно в нашем деле.

Недостаточно научиться мыть человека, нужно в первую очередь научиться к нему подойти: что сказать, как сказать. К каждому человеку нужен свой подход — как физический, так и духовный. Алгоритм действий и фраз должен в голове выстроиться, прежде чем ты подойдешь. А не то что: бросилась, хотя не знаешь, что сказать, — просто любишь. Должна быть компетентность. Мы же не к механизму подходим, не к вычислительному аппарату, а к Человеку!

Елена: Это очень важно — первый подход к человеку. Больной, как бы там ни было, зная, что к нему придет сестра милосердия, волнуется. И у сестры волнение: как вести себя. Это очень сложно для двоих — найти контакт. Первый день — это день моральной подготовки. Больной человек даже больше переживает, чем сестра… Ведь он раньше ходил, двигался, жил полноценной жизнью, а тут… должен прийти чужой человек. И как ему открыться? Как свое тело доверить?

***

Анна: Так или иначе сестра оказывается в семье, так или иначе видит поведение родственников. Не всегда оно хорошее. Но я говорю: ни в коем случае не вмешиваться в семейные отношения! Мы пришли в дом и максимально делаем то, что можем сделать как сестры милосердия. Где можем — примирить. И самое главное — не осуждать. А это искушение всегда есть. Но если будем осуждать, тогда никакой помощи Божией, терпения, смирения не будет.

Елена: В семье каждый пытается высказать сестре милосердия свои претензии к противоположной стороне. И ты являешься миротворцем… Главное — не встать на чью-то сторону и не осудить.

***

Наталия: Не знаю, кто подсказал насчет рук… Господь, конечно. Когда уходишь от больного, невозможно сказать сухо «до свидания» — всегда за руку прощаешься.

***

Анна: Я была поражена, когда столкнулась с тем, как брат Виктор ухаживал за Юрой Кашиным. Когда он лежал в больнице, нужно было круглосуточное дежурство. Брат Виктор находился в палате по 12 часов, а у Юры пролежни были, рвота, диарея… Одна наша сестра сказала об этом, что она увидела настоящее Служение.

***

Ирина: Всё так сложно и всё для чего-то надо. Как мне сказал один священник: «Ты со временем поймешь, для чего тебе нужны эти подопечные, конкретно эти». А ведь я невольно вижу какие-то слабости человеческие и начинаю анализировать и понимать, что не случайно Господь столкнул меня именно с этим подопечным — начинаешь видеть какие-то свои немощи и уже по-другому смотришь на всё.

***

Наталия: Мне стало проще выстраивать отношения с семьей и со знакомыми. Да, сердце всегда отзывалось на боль другого человека, но я стала терпимее и глубже поняла, что такое любить. Можно «любить» весь мир и никого конкретно. Поняла, что такое любить совершенно незнакомого человека: не просто оказывать ему помощь, а именно любить. Это не то, что любить мужа, маму, своих детей…

Когда я начинала первое занятие по уходу, то сказала сестрам: «Мы еще не видели подопечного и не знаем, кто это, но мы должны четко понимать, что мы его любим. Не надеяться, что вот приду, посмотрю и решу — мой или не мой. Бывают у сестер такие настроения, когда они говорят: "У меня несовместимость — снимите меня с этого поста". Сестра должна заочно любить человека и быть готовой к тому, что, придя, увидит то, что не ожидала».

***

Анна: В Питере есть удивительный хоспис. Там трудится сестричество во имя преподобномученицы Елисаветы, мы с ними крепко подружились. Священник, который окормляет этот хоспис, сказал, что послушание патронажных сестер возможно только тогда, когда между сестрой и подопечным стоит Христос.

***

Анна: Самое главное качество патронажной сестры — чтобы она относилась к подопечному как к себе, как к самому близкому, не формально…

Уход — это когда сестра в комплексе видит всего человека, разные его состояния, настроения. Заметит, что где-то пролежень, где-то опрелость, почувствует какую-то потребность. Настоящая сестра должна следить, чтобы на постельке крошечек не было, чтобы всё было ровненько расправлено. Очень много нюансов…

Патронажная сестра — это не работа, а призвание, осознанное желание служить Богу через заботу о ближнем. Это прежде всего жертвенность, умение выйти из зоны собственного комфорта.

Записала Елена Наследышева

17.10.2018