Ко дню рождения отца Андрея Лемешонка

День рождения — замечательный повод встретиться со своими близкими друзьями, сказать имениннику добрые слова, вспомнить былое… И вспомнить не для того, чтобы ностальгировать об ушедшем времени, но чтобы оглянуться и удивиться, как много пройдено, пережито… А удивившись, с благодарностью улыбнуться настоящему.

В день рождения духовника Свято-Елисаветинского монастыря протоиерея Андрея Лемешонка команда монастырского сайта собрала воспоминания близких друзей отца Андрея: протоиерея Виктора Белякова, протоиерея Игоря Латушко и протодьякона Николая Авсиевича, чтобы вместе вспомнить о пути отца Андрея от церковного сторожа до духовника Свято-Елисаветинской обители.

Протоиерей Виктор Беляков:
В 1984 году у нас родился первый ребенок. И тут начались проблемы: какие-то жуткие припадки, дитя плачет… Будто какие-то силы зла влияли на наши отношения в семье, на ребенка. Решили пойти в церковь. Около десяти вечера приехали в кафедральный собор. Дверь, естественно, заперта. Начали барабанить. «Церковь закрыта. Уже все закончилось», — донесся мужской голос. «Нам очень надо!» — упрашивали мы. — «Приходите завтра. Инструкция запрещает открывать двери по ночам».

Мы продолжали плакаться, и, нарушая инструкцию, сторож открыл. «Что случилось?» Выслушал. «Какие у вас проблемы? Проблем никаких нет. Ребенка покрестить, самим повенчаться, читать Евангелие, ходить в Церковь, Богу молиться. Все».

Этим сторожем оказался отец Андрей Лемешонок. Через несколько дней мы покрестили нашего первенца. Через неделю повенчались, причем бесплатно — наш с вами «батя» договорился. Так и начали общаться, ходить друг к другу в гости.

Протоиерей Игорь Латушко:
Я помню отца Андрея, когда он стоял на хорах. Мы были на равных, два сторожа. У меня не было ни слуха, ни духа, но меня отправили петь, и Андрей тогда с таким братским терпением ко мне относился…

Протодьякон Николай Авсиевич:
Я служу в кафедральном соборе с 1980 года. Отец Андрей чуть позже появился: устроился в собор сторожем. Мне дали поручение создать повседневный хор и стать его регентом. Я старался привлекать приходящую в храм молодежь.

Отец Андрей и некоторые его друзья (многие из них стали священниками) несли послушание в хоре. Андрей у нас, конечно, был басом.

Протоиерей Виктор Беляков:
Андрей Лемешонок был самым лучшим чтецом в кафедральном соборе после митрополита. Навсегда осталось в памяти, как он четко и проникновенно читал часы. И в хоре он пел. Отец Михаил Буглаков пытался и меня научить петь: «Иди, встань за Андреем и пой, как он». А я вообще по жизни стесняюсь петь. Андрей басит, и я, как дурак, за ним. Отец Михаил раза три мне предлагал, но потом перестал.

Протоиерей Виктор Беляков:
Дом отца Андрея и его матушки Людмилы, в то время еще просто Андрея и Люси, стал для нас настоящим оазисом: везде книги, перепечатанные рукописи, старинные иконы, предметы церковного обихода — к этому тянулась душа. К слову, икона Святителя Николая, которая сейчас находится в Никольском храме Свято-Елисаветинского монастыря, — тоже из дома отца Андрея.

Посидишь у них, чайку попьешь, побеседуешь — как будто в святом месте побывал. От отца Андрея источались доброта и внимание. У него было благодатное влияние на человека. Слушаешь его — и хочется верить. «Надо так... Вот, прочитай…» А я ему снова про йогу какую-нибудь. Он не переубеждал, не настаивал, не спорил, а спокойно говорил: «Возьми иеромонаха Серафима Роуза, посмотри».

Книг дома у отца Андрея было множество. Бывало, паковал мне по несколько мешков: «Ну, если вдруг арестуют, могут посадить». Были там и зарубежные перепечатки. «Хорошая книга, но опасная», — говорил отец Андрей. Помню, дал мне ксерокопию сборника «Память их в род и род» отца Александра Киселева — известного зарубежного священника. Одна из глав называлась «О книгах духовного содержания, которые читались членами царской семьи во время заточения». Было интересно читать, ничего раньше о царственных страстотерпцах не знал. Но можно было схлопотать конкретно.

Протодьякон Николай Авсиевич:
С 1972-го по 1976 год я учился в Одесской семинарии. В Одессе гораздо свободнее можно было достать книги. Многое я покупал непосредственно в семинарии. Например, «Добротолюбие» именно там и приобрел. Отец Андрей и его друзья привезенные издания перепечатывали, тиражировали. Что-то с Запада доставали. Шмемана, например. 

Протоиерей Виктор Беляков:
Приходившие за советами и ответами к простому церковному сторожу люди — отражение богоискательства советского периода. Отец Андрей того времени — великое утешение, поддержка, путь к Богу.

Многие нынешние священники именно через него пришли в Церковь. Вообще, он стал таким информационным центром для ищущих людей 1980-х, особенно творческих. К нему шла очень разная молодежь. Возможно, потому что он никогда ничего не навязывал, только подсказывал, направлял: книжки почитать, помолиться и т. д.

Протоиерей Игорь Латушко:
В отце Андрее была удивительная простота. И до сегодняшнего дня он сумел сохранить эту простоту в отношениях с людьми. Был в Боге, впитывал все и охотно делился с окружающими.

То было голодное время, когда хотелось слышать о Боге, о душе,
о вечности.

Каждая капля — в сердце. Это сейчас все доступно, открыто. Тогда, чтобы послушать Библию (ее вообще достать негде было), попадали в такие места — страшно сказать. Были собрания, где диссиденты, еврейские писатели, читали Библию. Я туда попал — сразу же в институт доложили.

Протоиерей Виктор Беляков:
Многих людей, которые пришли в Церковь через отца Андрея, рукополагали, а он оставался сторожем. В 1988 году я стал священником, а отец Андрей все еще сторожил.

Наш приход храма Покрова Пресвятой Богородицы в Крупцах появился стараниями отца Андрея. Он много лет подряд ездил сюда набирать воду и всегда говорил, какое место замечательное. Затем стал участником первых молебнов, то есть положил начало и приходу.

Местное братство Архангела Михаила мечтало, чтобы его назначили сюда настоятелем. Но Господь из Петропавловского собора отца Андрея не отпустил. Владыка направил служить меня. Здесь планировался мемориал жертвам фашизма, а сейчас милостью Божией — православный приход Покрова Пресвятой Богородицы.

Протодьякон Николай Авсиевич:
С отцом Андреем мы очень близко общались. Молодежь тогда интересовалась вопросами веры, многими жизненными вопросами. А я, в том числе благодаря академическому образованию, мог на них ответить. К тому же я крестный отец у его дочери Софии. Поэтому мы время от времени выезжали за город, беседовали, обменивались книгами. Такое живое общение было у нас с отцом Андреем.

Он всегда был окружен людьми. Ищущая молодежь тянулась к нему как к здравому, вникающему человеку. Еще когда он был церковным сторожем, к нему уже приходили люди, задавали вопросы. Ну а после хиротонии еще больше народа потянулось. Я всегда знал его как человека со смирением, с пониманием... Он и тогда, и сейчас остается очень доступным во всех отношениях.

Протоиерей Игорь Латушко:

Недавно прочитал произведение Льва Толстого «Чем живут люди»: Бог послал на землю ангела, чтобы узнать, чем живут люди. Главная мысль — они живут любовью. Вот так. Где есть любовь — там Бог вмещается Невместимый.

Когда человек увидит Божие, то и в нем самом открываются новые грани. Отец Андрей в старце Николае рассмотрел Божиего человека, родилась любовь. И душа как свечечка загорелась. И до сих пор он несет ее горящую: дух, который увидел у батюшки Николая, — дух Божией простоты.

Протоиерей Виктор Беляков:

Последние 5‒6 лет мы с отцом Андреем всегда бываем на могилке батюшки Николая после Радуницы. Разными путями доезжаем, встречаемся уже на о. Залит. Совместно служим литургию, обедаем и разъезжаемся.

Протоиерей Игорь Латушко:

Самое важное, что есть в Свято-Елисаветинской обители, — дружба высшая человеческая. Я уверен, что за вашу обитель предстательствуют святые сомолитвенники, в том числе и отец Николай. В том, что батюшка Николай в лике святых, нет никаких сомнений, это просто дело времени. И то, что по-человечески невозможно (имею в виду вашу обитель), — милостью Божией живет, созидается, развивается...

Попробуй это все организовать, содержать, успевать… Это как колокольный звон: столько усилий нужно, чтобы зазвучало в унисон! В монастырской жизни нужно еще больше усилий, чтобы все складывалось гармонично, каждый был на своем месте… Конечно, многое покрывает вера отца Андрея в людей. Помоги, Господи, чтобы батюшка сумел ее сохранить.

Протодьякон Николай Авсиевич:

Я никогда не слышал от отца Андрея «хочу быть священником». Он полагался на волю Божию. Отец Михаил Буглаков старался привести к священству ищущую, горящую молодежь. Но стремился, чтобы молодые люди постепенно прошли все этапы: певчий на клиросе, чтец, алтарник. Так было и с отцом Андреем.

Протоиерей Виктор Беляков:

Когда он рукоположился, мы служили в разных местах. Я — в деревне, он — в Петропавловском соборе. Отец Андрей старался служить литургию каждый день. От этого очень устаешь — серьезное перенапряжение. У него сейчас хоть один выходной есть? Тогда их вообще не было!.. Я ему говорил: «Отец, тебе нужно учиться отдыхать».

Наверное, образом церковной жизни, к которому стремился отец Андрей, стал образ святого Иоанна Кронштадтского. Это замечательное стремление, но на деле это сложно.

Протоиерей Игорь Латушко:
Еще должен сказать, что отец Андрей нынешний и тот Андрей — два совершенно разных человека. Благодать меняет человека.

В отце Андрее очень сильно заметно перерождение. Тот Андрей был тихий, неслышный, а теперь, пожалуйста, — всё распустилось! Какой организатор в нем проснулся! Как с рождением Свято-Елисаветинского монастыря развились природные качества отца Андрея: умение разговаривать, с людьми общаться, умение упросить!..

Протоиерей Игорь Латушко:

Хочется сказать: берегите отца Андрея! Всячески берегите. Нижайший поклон ему, чтобы он долго здравствовал! Мы сейчас редко видимся, только когда исповедуемся. Но Божественным образом всегда ощущается, что мы рядом… Самое важное общение — поминовение друг друга за Божественной литургией. Кажется, что это секундное действие, но я исповедаю это как непрекращающуюся Божественную тайну.

Подготовила Мария Котова

08.04.2018