Скрипка

«Что может вам рассказать скрипка? Что может сыграть? Наверное, много, очень много. Смотря, в чьи руки она попадет…» Так рассуждал старый жук, живший по соседству со скрипкой в забытом всеми шкафу. Скрипка была единственной и очень давней соседкой жука, и их уже начала связывать настоящая прочная дружба.

Скрипка была очень старая и почти всегда молчала. Покрытая толстым слоем пыли, она только иногда пела своими струнами. Она подпевала шуму дождя и пению птиц, пела, когда видела яркие звезды и солнце. Но такая грусть слышалась в ее струнах!.. Иногда к ее пению присоединялся шкаф и начинал скрипеть своими петлями, а жук трещал им в такт своими крыльями. Замечательное трио жило на чердаке старого дома.

И вот как-то, подпевая метели и кружащему снегу, скрипка пропела: «О… Снег… Метель… Меня создал мастер, когда была метель…» И снова замолчала.

Жук подлетел к скрипке:

— Ты помнишь, когда тебя создали? Но ты ведь такая старая…

— Я помню все… Все… — пропела скрипка. — Я часто вспоминаю руки своего мастера, своего творца, вспоминаю, как долго он меня делал: как кропотливо искал подходящее дерево для моего каркаса, как тщательно мастерил струны, как покрывал меня лаком. Я стала его творением, я была лучшей скрипкой, которую он когда-либо делал. И имя мне дали — Виола. Люди плакали, когда слышали мое звучание, я знала, что была лучшей. Но я была выскочкой, зазнавшейся гордячкой. Я хотела веселья, хотела играть для богачей, хотела, чтобы мне рукоплескали. Я просила только этого у своего мастера. И желала для себя только этого. Людей, игравших на дешевых скрипках, я считала плебеями, а к их инструментам относилась не как к сестрам, а как к деревяшкам. Мне нравились шумные оркестры, мужчины во фраках и женщины в бриллиантах. Я представляла свою будущую жизнь как большой концерт и ждала от всех только обожания. Мастер знал мой характер, чувствовал мои желания и, прощаясь со мной, сказал: «Ты моя радость и моя боль, боюсь, что тебе нелегко будет в этом мире. Дорогая моя Виола, твоя жизнь будет приносить тебе не только радость, но и печаль. И чем лучше и прекраснее ты будешь играть, тем больнее тебе может стать потом. Знай это и помни об этом».

Но я о боли не думала. Как может быть больно тому, кто сделан из дерева? Я играла очень долго, мне рукоплескали залы, я утопала в овациях, моя стоимость росла каждый день. Я считала себя совершенством. Но однажды меня украли, и я перестала играть. Меня завернули в мешок, спрятали, а потом, не получив за меня выкупа и боясь преследования, выбросили. Меня нашел маленький мальчик и принес домой. У меня началась другая жизнь. Мальчик учился на мне играть, и это было ужасно! Я помнила пальцы великих скрипачей, на мне играли самые сложные произведения, а тут из-под смычка вырывались странные режущие звуки. Но мальчик рос, а вместе с ним росло и его мастерство. И я опять стала мечтать о концертах и овациях. Но… настало какое-то странное время: было постоянно темно, люди не зажигали свет, боялись, мальчик на мне не играл, а только легонько перебирал струны пальцами. Ему запретили играть, хотя раньше всегда радовались моему звучанию. Мальчика постоянно прятали, а он прятал меня. И вот в один день мальчика и его семью нашли. Это были люди в черной одежде со знаками как молнии. Я слышала много крика, плача. Мальчика забрали от матери и погнали по улице, а меня он спрятал под своей курткой. Он бежал, лаяли собаки, я слышала отовсюду крики: «Юде, юде, юде!», а он все сильнее прижимал меня к груди, и я в первый раз за всю свою жизнь услышала, как поют струны у человека, — я услышала стук его сердца.

Меня нашли. Но мальчик не отдавал меня. Начали забирать силой, но он все сильней держал меня. Тогда его стали бить по рукам, и я упала на землю. С тех пор я не видела мальчика, и на мне больше никто не играл. Я уже долгие годы лежу в этом шкафу.

— Какая грустная история… — сказал жук. — Но ты же еще мечтаешь о чем-то?

— Да. Я хочу только одного: услышать стук сердца этого мальчика. И всегда мысленно прошу об этом того, кто меня создал. Ах, как он был прав!

И вот однажды старый шкаф открыл старик. Он взял скрипку в руки, стер с нее пыль и, прищурившись, стал читать на ней надпись: «Антонио Страдивари…» И тут же тихо прошептал: «Виола… Виола… Я тебя нашел». Он прижал скрипку к груди, и она услышала стук сердца того маленького мальчика. Он был уже другим — глухим и учащенным, но это был он. Этот звук она могла отличить от миллиона других.

Теперь она поняла слова своего творца: ни блеск камней, ни овации, ни почитание не могут заменить звука бьющегося любящего сердца. И в руках своего любимого мальчика, уже седого старика, после стольких лет ожидания скрипка опять зазвучала. Зазвучала, как никогда…

25.09.2017