Открыться радости... (часть первая)

Слово «радость» — всеобъемлющее, заключающее в себе много смысла. И каждый человек радость воспринимает по-своему. Побеседуем же с человеком, к которому приходят люди в наиболее трудных жизненных ситуациях. Знакомьтесь: помощник благочинного Жировичского Успенского монастыря, ответственный за работу с алкоголе- и наркозависимыми иеромонах Агапий (Голуб). Давайте узнаем, как воспринимает радость сам отец Агапий.

Начать наш разговор хотелось бы с довольно традиционного вопроса, к сожалению: почему мы иногда видим отсутствие радости на лицах прихожан?

Вопрос непростой. Что мы имеем в виду под словом радость? Могу сказать о себе. Глубокой, подлинной радости, именно той, которая перерастает в Вечность, наверное, у меня мало или вообще нет. И главная причина — это отсутствие глубокого подлинного покаяния, «метанойи». Есть много страстей и страстишек, которые не дают полноценно дышать Небом, но при этом не хватает решимости полностью с ними расстаться. Они мешают открыться Богу предельно. Мешают относиться с таким доверием к Богу, как ребенок доверяет своим любящим родителям — ведь я осознаю, что через удовлетворение этих страстей искажаю образ Божий в себе. Это я и раньше понимал. Но это было понимание умом, а теперь, какие-то последние годы (может, мое сорокалетие сказывается), начинает чувствоваться. Знаете, я один из тех, кто может сказать, что получил от жизни все, что хотел. А что дальше? Я понимаю, что есть хорошие человеческие отношения, есть радость трапезы в кругу подлинно близких людей — и так далее и тому подобное. Но полноценно они меня не наполнят. И вот получается некая раздвоенность: я уцепился за краешек хитона Христова, в душе есть жажда Бога, но нет готовности действительно «оставить все» и «пойти по водам». Эта раздвоенность довольно мучительна порой, когда ощущается со всей силой, и она как раз мешает быть подлинно радостным. Но я пока эту раздвоенность принимаю как данность. Не хватает опыта, не хватает примеров радостных монахов, которые живут полноценно Христом. Не встречал, по крайней мере. Может, она и есть у кого-то, но прикрыта, человек не афиширует это. И я просто принимаю то, что есть, живу с этим.

Это относительно меня. Что же касается прихожан, то нужно уточнить, кто именно имеется в виду?

Люди, которые к нам приезжают, паломники и паломницы.

Радость во время поста? Время поста — время покаяния, а не радости. И если человек действительно стяжает подлинное покаяние — оно откроет и двери радости встречи со Христом (беседа с о. Агапием проходила во время Рождественского поста. — Ред.).

А не во время поста? На службе когда стоят, чувствуется, что напряженность какая-то, тяжесть...

Усталость, измученность, глаза поблекшие, опущена голова...

Да. Что-то такое. Мрачность какая-то.

Перед тем как отвечать, сразу отмечу — все, что я скажу далее, является только моим личным мнением, хотя и основанным на определенном опыте.

Вначале скажу про тех православных христиан, которые подлинно воцерковлены, но у которых даже на Пасху или на Рождество в самом деле трудно увидеть причастность радости. Да, вроде они в предшествовавший празднику пост трудились над собой, постились, молились, каялись в грехах, а плоды незаметны. Люди полслужбы праздничной (Рождества, Пасхи) стоят, каются в «раздражении, гордости, самолюбии» — вместо того чтобы просто открыться тому свету и радости, что льется из праздничного богослужения. Иными словами — повернуты не ко Христу, а к себе.

Одна из причин такого явления, как мне думается, в том, что мы живем в цивилизации неврозов. Это касается всей Европы. 40% белорусов, как и по всей Европе, поражены различными формами и стадиями неврозов. Половина тех, кто сидит на приеме у кардиологов и терапевтов, должны быть к психиатру направлены по причине каких-то невротических реакций. И, конечно же, когда эти люди приходят в храм, они идут со своими неврозами. И этим пользуется дьявол.

Дело в том, что если темной силе не удается поработить человека грубыми страстями, она может пользоваться другим, более утонченным способом. Дьявол может наталкивать христианина на культивирование добродетелей, которые наиболее близки к его страстям. Добродетелей, которые гипертрофируются, становятся самоцелью. Суть уловки хорошо выразил известный английский писатель Клайв Стейплз Льюис от лица беса в книге «Письма Баламута»: «Мы направляем ужас каждого поколения против тех пороков, от которых опасность сейчас меньше всего, одобрение же направляем на добродетель, ближайшую к тому пороку, который мы стараемся сделать свойственным времени. Игра состоит в том, чтобы они бегали с огнетушителем во время наводнения и переходили на ту сторону лодки, которая почти уже под водой» (Письмо 25-е).

Чтобы было яснее, приведу примеры. Если у человека слабое здоровье, то дьявол ему внушит строгое соблюдение всех постов по уставу.

Если человек бывает склонен к излишней заботе о своем организме — враг подсказывает, что здоровье нужно беречь, что «мы не телоубийцы, а страстоубийцы», и главное — духовный пост, а не телесный.

Если человек горделивый, как вы думаете, что ему подскажет бес? Слова апостола Павла: Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал. 1: 10). И этой фразой человек будет оправдывать пренебрежение к чувствам и мнению окружающих, закрывая себя от всякой, даже здоровой и доброжелательной, критики.

Если человек склонен к тщеславию (то есть поведению, в результате которого он будет получать похвалу, благодарность и т. д.) — враг напомнит другие слова того же апостола: Для всех я сделался всем (1 Кор. 9: 22). И, ложно трактуя слова, вырывая их из контекста, человек с удовольствием этот крючок проглотит. И может не заметить подвоха.

Нужно иметь опытного духовника, который подскажет, что человек что-то неправильно понимает. А так человек может далеко уйти, и его уже будет трудно переубедить. Он будет говорить: «Я же знаю, как правильно! Я же согласно апостолу действую! Я же не сам это придумал!»

Понимаете суть? Человек пришел в храм, воцерковляется. Часто это воцерковление сводится к усвоению правил благочестия (домашние молитвы, Причастие), но о работе над собой понятия остаются скудными. Мало опытных пастырей, способных повести новичка «за руку». Мало аскетической литературы, адресованной обычным христианам, не инокам (Здесь стоит обратить внимание на литературу, которая все же имеется. Это — несколько томов «Духовных бесед» старца Паисия Святогорца, сборник писем игумена Никона (Воробьева). Есть специальная книга — «Православная аскетика, изложенная для мирян» священника Павла Гумерова. Много полезного можно почерпнуть из книг схиархимандрита Гавриила (Бунге).). А ведь человек пришел в храм, имея, помимо каких-то страстей, еще и множество психологических проблем, которые и приводят к неврозам, если эти проблемы никак не решаются.

Кто-то прошел через боль развода или измены любимого человека. У кого-то в семье — хронические конфликты или просто эмоциональная холодность, создающая в душе душевный вакуум. У кого-то с детства остались непроработанные, подавленные психотравмы, связанные с алкоголизмом, насилием, разводом родителей после долгой «войны», в которую втягивали и ребенка. У кого-то в семье кто-то тяжело болен, и уход за ним отнял много сил и времени, а еще плюс на работе проблемы какие-то. У кого-то — постабортный синдром... Список можно продолжать. Детали разные, суть — одна. Всех этих людей объединяет одна особенность — недоверие радости, неверие в возможность быть счастливыми.

Ведь они в жизни пытались, и не раз, довериться кому-то, надеясь на любовь, принятие, счастье — но каждый раз получали «удар под дых». И вот они хотят согреться тем теплом, что есть в Православии, но внутренние «защитные механизмы» не позволяют раскрыться этому теплу. Потому они остаются не-счаст-ны-ми, непричастными свету и радости, что льется со строк Евангелия и из всего строя православного богослужения. А почему так происходит — вот вроде столько времени в церковь ходят, а в душе по-прежнему пусто и одиноко, — они не понимают. Только сознают, что «что-то не так». И тогда начинается поиск «объяснений», что и почему «не так». Тут как раз для дьявола и раздолье — «помогать» находить «объяснения».

Он будет припоминать целую кучу цитат святых отцов, что в этой жизни нам предстоят только скорби, что в последние времена только скорбями и можно спастись, что задача христианина — видеть только грехи свои, что нужно только каяться, что нельзя приписывать себе ничего доброго. То есть то, что было адресовано, главным образом, монашествующим лицам и говорилось преподобными при конкретных условиях, нынешние христиане и христианки принимают безоговорочно на свой счет и, что важно подчеркнуть, воспринимают через призму невротического мышления. Таким образом, сами себе создают запрет на радость. Такой христианин (чаще — христианка) думает: «Я не имею права радоваться, я должен считать, что я плохой, грешный, горделивый, самолюбивый. Я должен только каяться». Конечно же, через чтение подобной монашеской литературы и попытки следовать изложенным там духовным советам без опытного духовника невроз только закрепляется и усиливается. Понимаете суть? Вот это и есть главная уловка нашего времени для искренне ищущих своего спасения христиан — запрет на радость. Создается «системная ошибка», из-за которой человек погружается в самоедство (которое путает с покаянием) и этим закрывается от Бога.

Такой христианин боится быть тем, кто он есть. Боится понять, что он Кому-то нужен, и сказать: «спасибо Тебе». Он боится полюбить в себе образ Божий — под видом необходимости ненавидеть свои грехи. Такое состояние, пожалуй, лучшая антипроповедь Православия.

К сожалению, из-за такой духовной подмены может родиться и отчаяние — и тогда человек может отдаться смертным грехам или уйти из Церкви. А некоторые из верующих, находясь в таком состоянии много лет, могут и других «отравлять» и «заражать». Когда у меня зубная боль — я склонен к раздражительности, возникает желание сорваться на ком-то. Так и здесь. Стоит вот в храме такая, скажем, 50-летняя христианка со своим постоянным душевным надрывом — и свои внутренние проблемы «выливает» на окружающих, делая замечания посетителям храма, уча жить, когда не просят, осуждая всех и вся. А на самом-то деле все ее придирки к приходящим — это крик от собственной боли, это — невыраженная просьба о помощи.

Когда ко мне приходят на исповедь такие лица, я не говорю это им, но так хочется сказать: «Хватит постоянно повторять потерявшие для нас смысл признания в "раздражении, празднословии, чревоугодии, пересудах". Хватит заниматься этой мелочностью. Давайте просто принесем покаяние в том, что не умеем радоваться и доверять Богу; в подспудном неверии, что Бог — это любовь, которая выше всех наших грехов; в то, что Причастие — это Дар, который нельзя заслужить, а только с благодарностью принять. Ведь все правила, посты и молитвы необходимы для того, чтобы сердце подготовить к принятию этого Дара, чтобы он вместиться в нас мог. И цель наша — с благодарностью принять этот Дар Божий. За что мне дарят? — Потому что любят. А за что любят? — Потому что я есть». Точка. Вот это хочется донести до сердец.

Суммировать все вышесказанное можно следующими словами. Если человек приходит в храм со сформированным невротическим мышлением, то и само Православие он воспринимает через призму этого невроза. Потому он «слышит» здесь то, что этот невроз будет как-то оправдывать и подпитывать. Помочь ему можно через программу какой-то реабилитации, в которой будут сочетаться пастырское окормление и психологическая помощь. Только надо, чтобы человек захотел этой реабилитации...

Если рассмотреть вторую группу, людей невоцерковленных, то среди них есть люди разные. Ведь человек приходит в храм для чего? Мне трудно говорить о приходах, так как живу в монастыре, но я могу перечислить основные проблемы, с которыми приезжают к нам. Это:

• подозрения в порче или сглазе;
• болеют дети;
• муж (жена) изменяет;
• в семье кто-то близкий пьет или употребляет наркотики;
• проблемы на работе («меня уволили, понимаете, и я не знаю, как жить»);
• проблемы с родителями и в целом непонимание в семье, из-за чего создается конфликтная атмосфера;
• «с мужем часто ссоримся»;
• «мы развелись — как теперь "развенчаться"?»;
• «можно ли развестись?».

Вот, пожалуй, основные темы, которые приводят людей к нам (какие-то, может, с ходу и не вспомнил).

То есть, опять-таки, люди идут к нам с болью. И как от них можно ждать радости, когда им плохо? Им нужно помочь выйти на другой уровень, где эти проблемы теряют свою актуальность, на котором они смогут принять целительную Божию благодать, обрести доверие к Богу. И тогда, отогревшись, они смогут стать хорошими православными христианами. Но для этого нужно сколько вложить сил, энергии, молитвы и внимания! Даже мне, монаху, которому не надо думать о бытовых нуждах, непросто работать с этими людьми. А что же говорить о семейных священниках, у которых и так хлопот немало: и храм ремонтировать, и про отопление думать, и налоги платить, и семью обеспечивать, и внимание своей семье уделять. Откуда они возьмут этих сил и энергии? Тем более что для работы по вышеупомянутым проблемам нужна пусть и небольшая, но спецподготовка, какое-то целевое обучение...

Моя мечта — чтобы в каждом городе были штатные или внештатные психологи, к которым можно было бы направлять таких людей. Такие психологи могут послужить прекрасным мостиком в Церковь.

Кстати, добавлю, что мне легче работать с людьми, которые еще мало воцерковлены или вообще не воцерковлены. Недавно читал на портале «Правмир» переводную статью греческого архимандрита Андрея (Конаноса) — он говорит то же самое. У таких людей нет уже «въевшихся» ложных понятий о добродетели и грехе. Зато есть открытость к новой информации. Потому им легче привить более-менее здоровые понятия о духовной жизни. И когда они искренне начинают работать над собой, причем в двух направлениях — психологическом (эмоциональном) и духовном (для этого я нередко направляю их к тем знакомым психологам, которым могу доверять, или в группы взаимопомощи — есть и такие), — часто уже через год работы можно видеть плоды. Ибо в храме становится на пару теплых глаз больше. Этот человек не боится на Пасху чувствовать себя счастливым — ибо он подлинно причастен, в свою меру, радости Воскресения Христова.

В моей практике, к счастью, есть случаи воцерковления семей, и моя радость в том, что я был причастен этому семейному выздоровлению и воцерковлению. Бывает, когда у меня случается малодушие от того, что «ничего не получается», вдруг кто-то звонит, или пишет письмо, или даже приезжает — и оказывается, что моя работа с этим человеком не была напрасной. Недавно письмо прислали из Бреста, что человек стал даже пономарем в храме, а проблема семейная решена и осталась в прошлом. Вот это моя радость. Может, по молитвам этих людей и меня помилует Господь...

Обязательно ли духовная жизнь должна быть радостной?

Господь говорил, что мы в мире будем иметь скорбь. Возьмем, к примеру, царя и пророка Давида. Он был всегда счастливым человеком? Мы знаем, что он был святым. Но почитаем его псалмы — сколько там боли, сколько тревоги: «Где ты, Господи? Почему удалился? Господи, почему допустил?»

Может, мне и хочется быть постоянно радостным и счастливым, но как без креста? Вот какие-то скорби, ведущие к исцелению от самолюбия и обучающие доверию к Богу, и требуются.

Важно не пытаться нести эти испытания только своими силами, а дать действовать в нас укрепляющей благодати Божией. Духовную жизнь можно сравнить с обучением ребенка ходить. Когда малыш учится ходить, его поддерживает папа или мама. Отпустят — упадет. Но если он не будет двигать ножками, тоже ничего не получится.

Вот так и христианин: от него ожидается проявление воли ко спасению, чтобы «ногами перебирал», но реально — поддерживает и спасает Господь.

Беседовали иеромонах Евстафий (Халиманков)

и иерей Геннадий Белых

Открыться радости... (часть вторая) >>

10.05.2017