Из военного прошлого одной семьи

Мой дедушка Василий Васильевич Росса родился в 1908 году в Минске. До Великой Отечественной ему пришлось участвовать в войне с Финляндией. Чудом остался жив и вернулся домой, где его ждала жена с детьми — моя бабушка, Надежда Асаенок. Об этой войне он рассказывал, как однажды, будучи в разведке, напоролись на засаду и решили не убегать, а спрятаться в снегу под елкой. Нашли елку с большими низкими пушистыми ветками, под ней аккуратно вырезали прямоугольник снега, замели следы, залезли в яму и укрылись снегом. Финны на лыжах несколько раз проезжали рядом, но дедушку с товарищем не обнаружили.

Начало войны

Войну ожидали, готовились к ней, хотя, наверное, каждая семья надеялась, что эта беда обойдет нашу страну стороной. В то время моя бабушка Надя тоже решила подготовиться к войне. Пошла на рынок и закупила соль, спички, мыло. Дома сделали небольшой деревянный ящик с крышкой, засыпали туда соль и поставили под кровать, посмотрели на свою работу, сели и пригорюнились — всем не запасешься. На дворе был июнь, тепло, солнечно, о войне думать не хотелось…

Началась война красивым теплым утром. Бомбили Минск. Военнообязанным объявили собираться возле военкоматов. Начал собираться и Василий, оставляя дома жену с детьми. С ними жила и моя прабабушка Янина, мама Василия, но перед началом войны она попала в больницу. Дедушка надел пиджак, в подкладку которого вшили 90-й псалом, попросил жену забрать из больницы свою маму, попрощался, обнял детишек и вышел.

Возле военкомата толпились люди, крик, плач, военные команды. Новобранцев тут же отправляли на фронт — в домашней одежде, выдавая одну винтовку на троих.

Николай Чудотворец помог

Над Минском летали немецкие самолеты и сбрасывали «зажигалки»: горящие бочки, которые на парашютах опускались на деревянные дома. Ветер разносил пламя, и за минуты сгорали целые улицы. В один из налетов бабушка увидела, как прямо на дом опускается такой парашют с горящей бочкой, а воздух застыл, хоть бы ветерок. Взяла бабушка иконку Николая Чудотворца и, читая молитву, вместе с детьми обошла дом. Появился ветер и отнес опасный груз подальше. Огонь погас, а из парашюта бабушка нашила детям рубашек.

Плен

Фашисты наступали быстро, разбивая плохо вооруженную и организованную оборону. Почти сразу, в начале войны, моего дедушку вместе с другими солдатами взяли в плен. В районе Ждановичей немцы организовали лагерь для военнопленных, туда их и отправили. Находились солдаты под открытым небом, спали на голой земле и ждали своей участи. Фашисты, почти не встречая сопротивления при наступлении, были настроены благодушно и, наверное, поэтому через какое-то время объявили, что у кого есть в лагере мужья, могут приезжать и забирать — взамен на продукты. И бабы приходили, забирали и своих и чужих. Не найдя своего, указывали пальцем на первого стоявшего возле проволоки, говорили: «Вот мой», и спасали.

У бабушки не получилось сразу пойти в больницу и забрать свекровь — идти было далеко. Когда нашла, на кого оставить детей, отправилась в больницу, а пришла на пожарище: фашисты здание вместе с больными сожгли. Пришла домой, погоревала и опять засобиралась в дорогу, теперь уже в Ждановичи, в лагерь за мужем (соседи сказали, что видели его там). Собрав целую корзину продуктов — молока, яиц, хлеба и всего того, что нашлось дома, пошла с надеждой и молитвой.

Немцы корзину с едой забрали, бабушку прогнали, а дедушку не отпустили. Но через пару дней, сильно побив, из лагеря все-таки выпустили. Голодный, обессиленный, избитый, он старался идти ночью, чтобы не попадаться на глаза фашистам. На улице Орловской упал в обморок, а когда очнулся, сил идти не было, отлежавшись в канаве, с наступлением темноты начал перекатываться по дороге. Так и добрался домой.

Партизанское задание

Бабушка переселила деда в погреб, лечила, кормила, отпаивала молоком — слава Богу, молоко дома было. Как-то в первые дни войны собрались две бабульки, жившие на нашей улице, православной и католической веры, взяли свои семейные иконочки и крестным ходом обошли несколько улиц, сколько сил хватило. Потом на этих улицах немцы за всю войну не забрали ни одной скотинки. Рядом угоняли и коров, и лошадей, у кого были, а здесь как-то руки у них не доходили, хотя молоко и все съедобное, что находили, забирали.

Дедушка начал поправляться. Надо было думать, как жить дальше. Первым делом подали весточку партизанам — там был двоюродный брат бабушки. Оттуда пришел ответ: сидеть на месте, в лес не уходить, по возможности устроиться к немцам на работу.

Обсудили ответ с бабушкой и решили идти к старосте на поклон. Староста был человек местный, всех помнил и знал. Приняв в подарок платья для жены и дочки, которые сшила бабушка, выдал бумагу. В ней было написано, что Василий Росса в коммунистической партии не состоял и пригоден к работе. Рабочие руки немцам были нужны, и дедушка устроился ремонтировать дороги.

К тому времени начали открывать храмы. Открыли и собор Петра и Павла, в котором венчались бабушка с дедушкой. Здесь-то и решили встречаться со связным от партизан. Дедушка запоминал все, что видел: куда и сколько танков поехало, куда и сколько солдат повезли, о чем говорили немцы, и все передавал связному, с которым встречался в соборе по воскресеньям.

Пришли холода, на рынке выросли цены на продукты, а семью надо кормить — дети маленькие. Бабушка устроилась к немцам на кухню, благо разрешили домой брать очистки от картошки. Она старалась чистить картошку потолще, чтобы было, что детям отнести. Дома очистки вымачивала в нескольких водах, сушила, перетирала и пекла блинчики. До поры до времени так продолжалось, но потом немец-повар запретил что бы то ни было брать домой. Надо было как-то из положения выходить. И бабушка придумала делать калоши. Найдет старую автомобильную шину, разрежет, горячим топориком склеит, проволокой немножко прикрутит — вот и калоши. Носила такую обувь на рынок продавать. Люди брали, меняли на продукты.

Летчики

Один раз поздно вечером постучали в окно. Оказалось, что это наши летчики. Самолет сбили, а они чудом уцелели. Грязные, мокрые, они лежали в сточной канаве и ждали, пока стемнеет. Летчиков впустили в дом, постелили в углу на полу соломы, дали по картошине покушать. Только они сняли с себя одежду, чтобы чуть подсушить, а тут немцы ногами стучат в дверь. Испугались все. Летчики накрылись соломой и молятся, а бабушка пошла открывать, ни живая ни мертвая. Вышла на порог и со слезами начала рассказывать, что «киндеры сильно болеют, дизентерия у них». А в доме от одежды летчиков шел такой запах, что просто не продохнуть — весь день пролежали они в канализационной жиже, ожидая темноты. Фашисты сунулись было в дом, но, затыкая носы, выбежали обратно на улицу, оттуда покричали, погрозились и уехали. Так чудом все остались живы, а летчики под утро ушли к партизанам в лес.

Со временем партизаны стали чаще устраивать диверсии, немцы обозлились, начали брать в заложники местных жителей и расстреливать их. Однажды зимой пришли и за бабушкой, допытываясь, где партизаны. Вывели детей и сначала начали стрелять чуть выше над головами. Остановил расстрел молодой немецкий офицер, который проезжал мимо. Благодаря ему остались живы, вот только всю оставшуюся жизнь у бабушки болело сердце.

Освобождение

Когда наши войска освобождали город, дедушка отсиживался в погребе. Боялись — свои же могли, не разобравшись, и в расход пустить... Потом брат от партизан принес справку о том, что Василий Росса был связным. Все наладилось, и через какое-то время дедушку опять призвали в военкомат, подучили на сапера-минера и отправили на фронт. Надо сказать, что за всю войну он был ранен всего лишь раз — снайпером в Кенигсберге. Хранила крепко бабушкина молитва. Это произошло в конце войны. Точными выстрелами немецкий снайпер остановил наступление на улице города, никто не мог определить, откуда же он стреляет. Дедушка вызвался помочь. Пробираясь аккуратно между развалинами, был ранен, но заметил, откуда стреляли, и доложил командиру. В этот район направили артиллерийский огонь и уничтожили снайпера. А дедушке уже в госпитале вручили медаль.

Закончилась эта страшная и кровопролитная война. Возвращались домой солдаты к женам и матерям. Проезжая, с горечью смотрели на сожженные деревни и разбомбленные города. Дедушка возвращался с войны вместе с другом. Минск не узнать, одни развалины и пожарища. Но родной дом цел, вошли. Дети растерялись, смотрят, что это за чужие дяди. А друг и говорит: «Ну, кто ваш отец — я или он?» — и показывает на дедушку.

Самая бойкая тогда и отвечает: «Если б у меня было зеркальце, я бы посмотрела на себя, на кого я похожа — тот и мой папа».

У дедушки по щекам покатились слезы…

09.05.2017