«Большая мечта о хорошей жизни»

У каждого поколения свои любимые книги детства, и именно они формируют ту систему координат, в которой будет развиваться человек. Наш рассказ — о судьбе Аркадия Гайдара, писателя, который всю свою творческую жизнь обращался к детям, а на его произведениях, пронизанных добротой, идеей товарищества и любовью к родной стране, выросло не одно поколение.

Его биография полна загадок и недосказанностей, и с каждым годом всплывают все новые и новые подробности, в том числе благодаря тому, что в военных архивах с документов снимают гриф «Совершенно секретно».

 

 

 

Пожалуй, начать рассказ следует с того, что фамилия нашего героя — это литературный псевдоним, который возникнет лишь в 1925 году. А родился будущий писатель в 1904 году в семье Натальи и Петра Голиковых в маленьком городке Льгов Курской губернии. В 1912 году родители переехали в Арзамас, где и прошло короткое детство Аркадия.

Одним из его ярких воспоминаний того времени было мамино чтение сказок вслух. Позже писатель отмечал: «Не могу точно сказать, о чем они были, но на всю жизнь запомнилась большая мечта о хорошей жизни». Маленький Аркадий был чрезвычайно начитанным, читать начал с четырехлетнего возраста, «заглотил», по его словам, всю библиотеку приключений, которую только смог найти в родительском доме. Это и определило его судьбу...

В 1914 году началась Первая мировая война, отца призвали в действующую армию, а десятилетний Аркадий пытался сбежать на фронт вслед за родителем. Мальчишку, конечно же, вернули домой к матери и сестрам. А через некоторое время он получил от отца подарок — настоящий пистолет, с которым не расставался даже в гимназии. Наивный детский милитаризм, присущий почти каждому мальчишке…

Приблизительно в это время Аркадий Голиков впервые пробует писать рассказы. Его литературные экзерсисы заслужили одобрение гимназического преподавателя славистики, который стал для юноши большим авторитетом. Тяга к сочинительству обернется впоследствии настоящей любовью к литературе, мальчик станет писателем, но это пока впереди.

Весной 1917 года провинциальный Арзамас охватила волна митингов. Романтизм, жажда риска и впечатлений привели юного Аркадия к революционерам. По воспоминаниям самого Гайдара, к революционному движению он примкнул «случайно», скорее, из любопытства стал выполнять разные мелкие поручения, разносить листовки, слушать пламенные речи и споры о судьбах Родины. С началом революции детство Аркадия Голикова закончилось, он попал в бурный водоворот войны.

 

Стоит отметить, что именно с этого момента начинаются такие разночтения в его биографии, что разобраться во всех хитросплетениях довольно трудно. Задокументированные факты о красном командире Голикове перемешались с художественным вымыслом произведений Гайдара-писателя, где прототипами выступили реальные люди, легендами и даже откровенной ложью.

Но с уверенностью можно говорить о том, что в 14 лет Аркадия принимают в партию большевиков, и он становится адъютантом при большом железнодорожном начальнике. Голиков сумел произвести необходимое впечатление: сообразительный, грамотный, хорошо ориентируется по географическим картам, обладает феноменальной памятью, позволяющей запоминать множество событий в подробностях. Ему, правда, пришлось прибавить себе пару лет — для солидности, но почетная для подростка должность была получена.

В адъютантах Аркадий Голиков долго не задержался: он в буквальном смысле рвался в бой. В 1918 году юноша поступает на командные курсы Красной Армии. Учеба проходила в Киеве, недалеко от фронта. В первом же боевом походе необстрелянные солдаты попали в окружение белогвардейцев, командир был убит, а курсанты растерялись. Командование на себя принял пятнадцатилетний Голиков, что было естественным решением в боевых условиях. Несмотря на неопытность и всеобщее смятение, ему удалось вывести товарищей и выиграть бой.

 

Через две недели Аркадий Голиков уже командовал ротой, а в 16 лет — полком. Строго говоря, будущий писатель так и не получил должного военного образования, однако компенсировал это истинной отвагой и умением принимать молниеносные решения. Позже он напишет: «Я был тогда очень молод, командовал, конечно, не как Чапаев. И то у меня не так, и это не эдак. Иной раз, бывало, закрутишься, посмотришь в окошко и подумаешь: а хорошо бы отстегнуть саблю, сдать маузер и пойти с ребятишками играть в лапту!»

 

В Гражданскую войну этот романтический мальчик начал реализовывать свои наивные представления об армейском деле, почерпнутые в той самой библиотеке приключений. Для юноши Голикова на то время человеческая жизнь и смерть ничего не стоили, и едва ли он мог осознать ценность самого бытия. Любая война ужасна тем, что калечит человеческую психику, заставляет смотреть на страдания как на обыденность, очерствляет личность и переворачивает понятия добра и зла. В юности писатель видел смерть и, как солдат, убивал сам.

Но нервное перенапряжение сказалось на молодом организме, и с Аркадием стали происходить странные психические явления. Вероятно, повлияло также отсутствие спокойного сна: писатель вспоминал потом, что спал по два-три часа в сутки, а иногда оставался вовсе без сна по несколько дней.

Уже на исходе Гражданской войны он был командирован с особой миссией в Хакасию, где хозяйничали белопартизанские отряды казака Ивана Соловьева. Восемнадцатилетний командир полка своим упорным преследованием атамана вызвал признание и уважение самого Соловьева. Они — вполне в духе того времени — даже состояли в переписке, и не только «деловой», но и товарищеской: с приглашением выпить и поговорить «по душам» на нейтральной территории. Именно там, в Хакасии, и случается нечто необъяснимое, что терзает писателя всю его последующую жизнь.

Война сама по себе — жестокое явление, а особенно гражданская, братоубийственная… Аркадий Голиков участвовал в жесточайшем подавлении восстания крестьян, пытавшихся выжить в условиях немилосердной продразверстки. В Хакасии юному командиру пришлось собственноручно расстрелять нескольких хакасов, сочувствовавших соловьевскому движению. Все эти трагические события обернулись для писателя ночными кошмарами, о чем свидетельствует такая, например, строчка в его дневнике: «Снились люди, убитые мною в детстве».

 

В 1922 году на командира Голикова заводят сразу несколько следственных дел. Ему инкриминируют буквально массовые расстрелы мирных жителей. Эта жестокая легенда на долгие годы отравила жизнь не только самого писателя, но и его семьи. К счастью, сохранилось множество документов, подтверждающих невиновность Аркадия Голикова, и сегодня можно с уверенностью сказать, что это обвинение было ложным, поскольку в результате всех расследований его полностью оправдали. Похоже, в то время большевики просто заметали следы реальных преступлений в общепартийных интересах.

На самом деле имел место вот какой эпизод. К лету 1922 года, когда исход сражений Гражданской войны был уже ясен, атаман Соловьев намекнул, что намерен сдаться, а во избежание расстрела готов отдать колоссальные богатства, накопленные им во время войны в золотоносном районе Хакасии. Атаман надеялся на благородство командира Голикова и его ходатайство перед вышестоящим начальством. Но как только сокровища Соловьева были отданы, Голикова внезапно отстраняют от этой операции: слишком неудобны стали кому-то честность и прямолинейность молодого командира. А повесить на него военные преступления тогда, в 20-е годы, оказалось делом несложным. Обвинения как раз основывались на его возрасте — мало ли что может натворить «горячий юнец».

Шесть лет Аркадий провел в боях; первое ранение получил в 13 лет, чем тогда чрезвычайно гордился. В начале 1920-х был тяжело контужен и многократно ранен. И вот теперь, после обвинений в военных преступлениях, Голикова увольняют из Красной Армии и исключают из партии. «Травматический невроз» — с таким диагнозом он комиссован и отправлен в запас в 1923 году.

Стоит отметить, что истории о «зверствах» командира Голикова неожиданно «всплыли» в конце 1980-х: дескать, полюбуйтесь на кумиров советских ребят, вот каково их истинное лицо. Вероятно, в годы развала Советского Союза эта тема была весьма актуальна, поэтому, в частности, и биография Гайдара была оболгана, обвешана догадками и откровенными фантазиями на тему ужасов гражданской войны. И лишь в 2000-х годах провели специальное расследование по материалам военных архивов, которое и явило миру правду.

 

Война осталась позади, но мирное время так и не принесло исцеления: Гайдара мучили воспоминания. «Раньше я был уверен, что все пустяки. Но, очевидно, я на самом деле болен. Иначе откуда эта легкая ранимость и часто безотчетная тревога? И это, очевидно, болезнь характера. Никак не могу понять и определить, в чем дело. И откуда у меня ощущение большой вины. Иногда оно уходит, становится спокойно, радостно; иногда незаметно подползает, и тогда горит у меня сердце и не смотрят людям в лицо глаза прямо…»

И здесь на помощь пришла литература. А может, недаром Гайдар был потомком Михаила Лермонтова, как знать… Но литературный талант оказался такой огромной силы, что не писать Аркадий не мог.

Впервые псевдоним «Гайдар» появился в 1925 году. Сын писателя Тимур вспоминал: «…Тогда и придуман, найден литературный псевдоним: "Г" — первая буква фамилии Голиков; "АЙ" — первая и последняя буквы имени; "Д" — по‑французски — "из"; "АР" — первые буквы названия родного города. Г‑АЙ‑Д‑АР: Голиков Аркадий из Арзамаса. Кстати, поначалу он и подписывался — Гайдар, без имени и даже без инициала».

Аркадий Петрович работает корреспондентом в разных изданиях, разъезжает по всему Союзу и пишет замечательные путевые заметки о Донбассе, Урале, Дальнем Востоке, Сахалине. Множество очерков и фельетонов с 1926 по 1933 год выходит из-под его пера; Гайдар стал очень плодотворным журналистом.

Особая радость в жизни писателя наступает в 1925 году: он женится, и в семье рождается сын Тимур. На какое-то время семья становится убежищем от тяжких воспоминаний и военных ран.

 

Из дневника писателя: «…Только иногда я в страхе начинаю понимать, какие еще сильные и опустошительные бури могут неожиданно пронестись по сердцу». Приступы страха и головные боли — последствия контузии — отравляли его жизнь. Все это приводит к алкоголизму и лечению в психиатрической клинике, мешает спокойной работе. Гайдар не успевает писать, сдавать в срок обещанные рукописи. И в личной жизни писателя наступает разлад: супруга, не выдержав тяжелых депрессий мужа, покидает его вместе с сыном.

 

«Посттравматический синдром» стал синдромом послевоенным — Гайдар совершенно не вписывался в новое, мирное время. Он обожал играть с детьми: по воспоминаниям очевидцев, примерно 25 дней в месяц он возился с детворой, а в остальное время либо мучился головными болями, либо уходил в запой, борясь с суицидальными мыслями.

И все-таки его спасает литература. В 1930-е годы Аркадий Петрович находит себе тихую гавань — книги для детей, чтобы продолжать писать свои удивительные произведения. «Чук и Гек», «Судьба барабанщика», «Голубая чашка», «Тимур и его команда» — нежнейшая детская проза. Автобиографическая повесть «Школа» приносит ему всесоюзную славу, он становится знаменитым писателем. По книгам снимают кинофильмы, а дети во дворах устраивают игры в «тимуровцев».

В своих произведениях, словно преследуя терапевтические цели, он создавал удивительно светлый мир. Вероятно, для того чтобы стать детским писателем, с самого детства нужно нести в себе огромный запас непонятости и одиночества в этом мире. К детям обращаешься тогда, когда тебя предали взрослые…

С поэзией детства Гайдар не расстанется уже никогда. В его литературе нет ни агрессивности, ни воинственности, в ней писатель и нашел для себя избавление от своих душевных мук. Кстати, он умудрился ни в одном произведении не упомянуть ни Сталина, ни кого-либо из партийных руководителей, что было совершенно нехарактерно для советского литератора. От страшных воспоминаний и нелегких реалий 30-х годов он уходит в мир добрых людей, уходит в мечту.

 

Когда началась Великая Отечественная война, Гайдар сразу решил, что его место на фронте. Но в строевую службу его не брали из-за тяжелых ранений. В конце концов, после долгих уговоров он получил назначение на фронт в качестве военного корреспондента. Гайдар возвращался в свою родную стихию...

Он написал несколько очерков, но, вероятно, желание сражаться с врагом с оружием в руках привело его в отряд партизана Горелова. В один из октябрьских дней 1941 года Гайдар вместе с боевыми товарищами оказался в районе села Лепляво под Каневом. У железной дороги в засаде их поджидали немцы, осведомленные о передвижении партизанского отряда. Гайдар шел первым и, поднявшись на железнодорожную насыпь, заметил немецких солдат. Он успел крикнуть: «Ребята, немцы!» — и был убит выстрелом в сердце.

Гибель Аркадия Гайдара спасла партизан: они успели скрыться. Так сбылась романтическая мечта его юности — умереть, героически защищая товарищей и Родину, умереть в бою.

Сегодня не очень популярно вспоминать эпоху Советского Союза в положительном контексте — все больше критики да ошеломительных разоблачений. И когда речь заходит о советских писателях, часто встречаешь, скорее, скептическую реакцию вроде: «Что хорошего можно почерпнуть из литературы, воспевающей ценности коммунистического общества?» И тут я позволю себе прибегнуть к высказыванию Марии Васильевны Розановой — искусствоведа и литератора, человека, немало претерпевшего от советской власти и явно не ангажированного ее политическими идеями: «Советская власть сделала много отвратительных дел, но говорила при этом удивительно правильные слова, которые воспитывали удивительно правильных людей».

25.08.2017