«И что-то должно сгореть…»

Человек…

Чей-то сын или чья-то дочь… Но можно сказать иначе: чадо Божие. Когда ученики Христа просили научить их молиться, им была дарована молитва, первыми словами которой было — «Отче наш». А если мы говорим Богу «Отче», значит, мы — его дети. Детям часто случается капризничать, а то и провиниться в чем-либо. Господь же относится к нам по-отечески: воспитывает нас, нянчится с нами, прощает и зовет нас к Себе.

Священник Алексей Климов: «Каждая душа, каждый новый человек — это избранник Божий. В какой бы семье он ни родился, от каких бы родителей ни произошел, он лично избран Богом. Избран для жизни в Царствии Небесном. И можно сказать так, что для каждого человека там уже приготовлено место. Каждый настолько дорог для Бога, что сказано: душа каждого из нас дороже, чем вся Вселенная.

Вся драма, вся трагедия в том, что мы можем это место не наследовать. Не потому, что Бог его отнимает, а потому, что мы его теряем, мы можем его променять на что-то более близкое и конечное».

Христианство утверждает, что Бог есть любовь. И это новая мысль для людей, потому что до христианства ни одна религия так не учила. Христиане верят в благость Божию, считают, что Всевышний сотворил мир и человека как любящий Отец, желая подарить нам блаженную жизнь — счастье.

Но даже признавая, что Бог есть любовь, одни недоумевают: «Почему же в мире присутствует зло и почему нас посещают несчастья?!» Другие утверждают, что Бог забыл о нас и не слышит наших молитв. А третьи воспринимают Бога только как судью, который должен каждому воздавать по заслугам.

Немощное человеческое сознание ищет земной правды, карающей злодеев и награждающей праведников, и потому величайшее откровение о том, что Бог есть любовь и только любовь, никак не вмещается в нас. Но христианство из века в век неустанно исповедует благость Божию, о которой святой Антоний Великий сказал: «Бог благ и только благое творит. Вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него. А это значит не то, что Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас…»

Священник Алексей Климов: «Вообще, разговор о любви Божией, о Его благости — это очень сложный разговор. Потому что мы пытаемся рассуждать исходя из своего понимания. И действительно, у людей о Боге самые разные представления.

Любовь Божия, конечно, иная, это — не любовь человеческая, она отличается от нашей любви как совершенное от несовершенного. Как, например, изделие мастера, опытного скульптора от того, что сделал ученик. Они сильно отличаются, но можно сказать просто: мастер сделал лучше. И поэтому любовь Господня совершенна, безупречна, абсолютна, а любовь человеческая — непостоянна, перемешана, к сожалению, с греховностью нашей».

Благость Божия. Как мы понимаем ее? Просто изумительные мысли об этом высказывает английский писатель, поэт, преподаватель, ученый и богослов Клайв Льюис в своей книге «Страдание». Если кратко пересказать их, то начать нужно с того, что благость Божия — это прежде всего Его любовь к нам. И в этом мы отчасти правы. Быть любимыми — разве это не прекрасно?

Но какой смысл мы вкладываем в слово «любовь»? По большей части оно значит для нас доброту и мягкость. Нам кажется, что добрый Бог должен желать нам счастья любой ценой, лишь бы мы не страдали.

Нам нужен, в сущности, не Отец, а небесный дедушка, добродушный старичок, который радовался бы тому, что люди веселятся и развлекаются. Нам хотелось бы жить, исполняя все свои желания, в мире, который создан для того, чтобы нас побаловать. Но совершенно ясно, что наш мир иной, а Бог, тем не менее, — Любовь; значит — наше представление о Любви не совсем верно!

Доброта — это еще не любовь. Бог Свят, а мы далеки от святости. И именно потому, что любит нас, Создатель стремится сделать нас достойными Своей любви. В Библии сказано: Господь, кого любит, того наказывает; если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами (Евр. 12: 6, 7).

Священник Алексей Климов: «Бог любит каждого человека индивидуально, лично. Как сказано, Господь знает каждого человека по имени, знает еще от чрева матери, от нашего зачатия, знает еще до нашего рождения и знает лично, каждого из нас. Поэтому любовь Божия сравнима и с вареньем, которое дается всем, — ешьте все досыта, и с огнем, который должен воспламенить человека, и что-то должно сгореть — то, что противно этой любви».

Бог непостижим для человека. Наш разум не в состоянии вместить Того, Кто больше всей Вселенной. Нельзя мерить Его человеческими мерками. Он — Начало, дающее нам жизнь, а мы — производное. И поэтому рассуждать о связи, существующей между нами, можно только через сравнения, вникая в разные виды ведомой нам любви.

Снова хочется вспомнить чудесные аллегории Клайва Льюиса. Можно сравнить любовь Божию к нам с тем, что чувствует человек к своему творению. Мастер и глина. Художник и полотно. Эти сравнения весьма поверхностны, потому что глина и холст не чувствуют, не могут радоваться или огорчаться, как мы — люди. Но говорит Господь: Вот, что глина в руке горшечника, то вы в Моей руке (Иер. 18: 6).

Если перед художником легкий набросок, которым он хочет позабавить ребенка, то он наверняка не станет беспокоиться о том, что рисунок получился не совсем таким, как хотелось. Но о своей главной картине, которую любит, как мать ребенка, он будет беспокоиться снова и снова. Нетрудно представить себе, что могла бы чувствовать картина, которую смывают и начинают в сотый раз! Как бы она хотела быть легким наброском!

Каждый человек не в переносном, а в прямом смысле — неповторимое и драгоценное произведение Божие. Бог творит нас, а значит, не успокоится до тех пор, пока не доведет до Своего замысла. И нам естественно хотеть, чтобы Творец предназначил нам менее славную и утомительную участь, чтобы Он оставил нас в покое, отдал на волю наших желаний и не мучил, не воспитывал. «Но это значит, что мы хотим, чтобы Он меньше, а не больше любил нас».

Однако если мы научимся доверять Богу и отдадим себя в Его волю, как в руки умелого Скульптора, отсекающего от уродливой глыбы все лишнее, тогда сможет засиять в нас скрытый под пластами мертвого камня образ Божий...

Священник Алексей Климов: «Божия благость заключается в том, что Господь нас очень высоко ценит, что мы для него не просто какие-то букашки. Для абсолютного, безграничного Бога мы — ограниченные, конечные люди, живущие в земных условиях; все человечество, как говорит Сам Господь, — зеница Его ока. И к нам — несовершенным, грешным, страстным, непостоянным — Он относится очень уважительно. Бог все-таки ожидает от нас чего-то очень большого — Он хочет, чтобы мы тоже были абсолютными».

В молитве «Отче наш» — самой дерзновенной из всех молитв — Господь наш уподобляется Отцу, а мы — Его детям. «Отче» — от этого слова веет чем-то теплым и родным. Но любовь мудрого отца требовательна! Желая вырастить своего сына достойным человеком, он не только ласкает его, но и наказывает.

Может показаться, что Отец Небесный слишком суров к людям. Но ведь мы далеко не послушные дети. И можно сказать, что благость Божия заключается в том, что Он не карает нас за наше зло в тот самый миг, когда мы совершаем его. Нет, милосердие Его безгранично. Он ждет и надеется, как отец в притче о блудном сыне (См.: Лк. 15: 11?32).

Священник Алексей Климов: «У одного человека было два сына. И вот в какой-то момент младший сын потребовал у отца причитающуюся ему часть наследства. Другими словами, как бы сказал: "Отец, мне надоело жить у тебя в послушании, надоело быть все время зависимым от тебя, не просто сыном, а младшим сыном, и мне некогда ждать, пока ты умрешь. Дай мне сейчас то, что я получу после твоей смерти". Это страшные слова! Фактически этот сын в своем сердце уже похоронил своего отца.

Но отец отдает ему требуемое, и сын уходит. Уходит довольный: он получил свободу. На самом деле это не свобода, а своеволие, желание безнаказанно и безответственно творить свои похоти. Это он и принялся делать: уйдя в далекую страну, начал жить распутно и, конечно, в конце концов растратил все свое наследство с грешными людьми. А потом наступил голод... И с большим трудом он нашел себе работу — пасти свиней на поле. И вот, находясь с этими свиньями и питаясь вместе с ними из одного корыта, юноша пришел в себя. Очень важные слова — "придя в себя", он вспомнил про отца, вспомнил про дом и сказал: "Пойду к отцу моему и покаюсь перед ним".

И придя (а ведь обратная дорога была совершенно другой), он не знал, как отец встретит его. Он приготовил такие слова: "Я виноват перед тобой и перед Богом и недостоин называться твоим сыном. Прими меня хотя бы рабом..."

А отец при встрече бросился ему навстречу. И когда сын сказал эти покаянные слова, даже не дал ему договорить. Он вернул его в сыновнее достоинство, даже не то что вернул — он и не переставал считать его сыном.

На примере этого отца и сына мы можем сказать, как Господь относится к людям. Люди совершили блуд, оставили Бога, люди от Него уходят, хотят жить в своих похотях, в греховных радостях. Но стоит нам обратиться к Богу, как Господь не поминает нам нашего зла и прощает нас».

А вот о той же притче у иеромонаха Романа (Матюшина):

Увы, только голод, нужда и одиночество заставили блудного сына прийти в себя и понять, как жестоко он поступил со своим отцом. А ведь мы порой поступаем так же, как он, требуя у Бога все, что Он может нам дать. А потом уносим это прочь и расточаем, ни разу не вспомнив об Отце Небесном.

Но мы можем вернуться, как сделал это блудный сын. И евангельская притча показывает нам то, что нет такого греха, который мог бы превозмочь любовь Божию. Бог простит нас, если мы покаемся, если мы осознаем свою нищету, встанем и пойдем к Нему.

Мы можем идти к Отцу с полным доверием, зная, что Он ждал нас все то время, пока мы и не вспоминали о Нем. Ждал, как отец, тосковавший о своем пропавшем сыне. И Он Сам выйдет нам навстречу, когда мы нерешительно приближаемся к дому. Он Сам заключит нас в объятия и оплачет наше жалкое состояние.

Дорога покаяния приведет нас туда, где мы окажемся перед судом Божиим. Он — Судия. Но в первую очередь Он — Искупитель наш, Тот, Кому человек настолько дорог, что цена нашего спасения в Его очах — вся жизнь, вся смерть, все страдание, которое претерпел Сын Божий.

Священник Алексей Климов: «Господь не соглашается с тем, чтобы мы, назвавшись сынами Божиими, остались просто сынами человеческими. Почему и говорит с укором, что вы богами должны быть, а умираете как человеки (Ср.: Пс. 81: 6, 7). Потому что земное счастье — это счастье, которое заканчивается со смертью. А счастье, получаемое от Бога, счастье взаимной любви с Богом — бесконечно. Оно продолжается за гробом, и оно, это счастье, может бесконечно увеличиваться. Человек сможет из этой бездны черпать все новое и новое счастье, будучи сам вечным».